Лэд

При виде избиения своего пса Хозяин разразился беззвучным потоком проклятий и припустил бегом. Теперь он резко остановился и тоже ошеломленно уставился на чудо, случившееся у него на глазах.

Ребенок встал и пошел.

Ребенок пошел! Пошел ребенок, двигательные центры в спинном мозге которого были безнадежно поражены (таков был вердикт премудрых докторов), ребенок, у которого не оставалось надежды на то, чтобы шевельнуть хотя бы мизинчиком на ноге или почувствовать что-нибудь в нижней половине тела! Неудивительно, что и гостья, и Хозяин словно на время подхватили тот самый паралич, который чудесным образом покинул девочку!

И все-таки — как впоследствии констатировали ученые медики — никакого чуда не произошло. Тут не было ничего сверхъестественного. Малышка была не первым и даже не тысячным примером в медицинской истории, когда нарушенная способность чувствовать и двигаться после мощного шока восстанавливалась.

Ребенок не подвергся ни деформации, ни травме, которые повредили бы ее позвоночник или передаточные цепи между мозгом и конечностями. Беспомощной она стала после тяжелой болезни. Сельский воздух и новый интерес к жизни постепенно обновили истощенные ткани организма. А потрясение возобновило связь между мозгом и нижней половиной тела — ту связь, которая была временно нарушена, но не разорвана.

Когда наконец в головах человеческих существ немного прояснилось и нашлось место для чего-то помимо немого восторга и благодарности, счастливо всхлипывающую мать заставили выслушать историю девочки о том, как собака сражалась со змеей, а найденный Хозяином труп рептилии подтвердил рассказ.

— Да я… да я на колени упаду перед этим небом посланным псом, — рыдала гостья, — и вымолю прощение. О, пусть меня побьют так, как я побила его! Мне так стыдно! Где же он?

На этот вопрос не нашлось ответа. Лэд словно испарился. Ни поиски, ни настойчивые ласковые призывы ни к чему не привели. Хозяин обежал рощу, останавливаясь, чтобы покричать, а потом, когда все собрались в доме, попросил Малышку заново все пересказать. В конце ее повествования он кивнул.

— Понимаю, — сказал он, борясь с неподобающим мужчине желанием заплакать. — Теперь я все понял. Должно быть, змея укусила его. По крайней мере один раз, а вероятно, больше. И он догадался, что это значит. Лэд все знает… то есть знал. Знай он чуть меньше, то был бы человеком. Но… будь он человеком, то вряд ли отдал бы свою жизнь ради Малышки.

— Отдал жизнь, — повторила за ним гостья. — Я… я не понимаю. Не могла же я ударить его так сильно, чтобы…

— Нет, — ответил Хозяин. — Это сделал змеиный укус.

— Вы хотите сказать, что он…

— Я хочу сказать, что это свойственно животным: уходить в лес, в глушь, чтобы там в одиночестве умереть. Они более чутки, чем мы, люди. Они стараются не доставлять лишних хлопот тем, кого любили. Лэд принял смерть от яда мокасиновой змеи. Он понял это. И пока все мы были заняты волшебным выздоровлением Малышки, он тихо ушел — умирать.

Хозяйка поспешно встала и вышла из комнаты. Она полюбила большого пса так, как любила мало кого из людей. Гостья плакала от запоздалого раскаяния.

— А я поколотила его, — причитала она. — Поколотила — жестоко! А в это самое время он умирал от яда, от которого спас мое дитя! О, никогда я не прощу себя за это, до самого последнего дня своей жизни.

— До самого последнего дня далеко, — сухо произнес Хозяин. — И простить себя — задача нетрудная. В конце концов, Лэд был всего лишь собакой. И поэтому он мертв.

Исцеление Малышки создало в Усадьбе праздничную атмосферу. Ее робкие, но неизменно успешные попытки ходить стали источником ежечасных восторгов.

Но на фоне всеобщей радости Хозяин и Хозяйка не всегда могли удержать на лице улыбку. Даже гостья впадала в уныние — часто, громко и многоречиво скорбя о гибели Лэда. А Малышка и вовсе была безутешна.

На рассвете четвертого дня Хозяин молча покинул дом, чтобы совершить свою обычную прогулку перед завтраком — прогулку, в которой много лет его неизменным спутником был Лэд. С тяжелым сердцем пустился он в путь.

Когда он захлопнул за собой дверь веранды, что-то неуклюже поднялось с коврика на крыльце — что-то такое, на что Хозяин воззрился в полнейшем недоумении.

Это была собака — но ни одна такая собака прежде не нарушала чистоту надраенной веранды Усадьбы.

Тело животного исхудало до костей. Голова отекла — хотя, похоже, отек уже начал спадать. Мех от загривка до задних лап, от кончика носа до кончика хвоста скрылся под сплошной бесформенной коркой подсохшей грязи.

Хозяин резко присел на пол веранды рядом с покрытым грязью существом и обхватил его руками, несвязно бормоча:

— Лэд! Дружочек мой… Друг мой!.. Ты опять живой! Ты… ты… жив!

Да, Лэд знал достаточно, чтобы уползти в лес умирать. Но благодаря струе волчьей крови в родословной колли, он догадался сделать кое-что поумнее, чем просто околеть.