Ледария. Кровь и клятва

— Бериг, из-за тебя мы выглядим перепуганными сельчанами. Я же просил.

— И я прошу, - толстяк вытер лоб расшитым платком, - расставь солдат в зале, пока ещё не поздно.

— Прекрати. Мы встречаем нашего будущего венценосного брата. Как будут помнить этот день? Один король принимал другого, вооружившись до зубов? Так могут счесть, что я получил корону силой. Нет. Я буду держаться, как равный.

— Пока на твоей голове нет короны, - Бериг был мрачен. - Будь осторожен. Ещё раз говорю тебе…

Прервав его, в дверях появился мастер церемоний и ввел дюжину южан. Только что с похода, они все равно выглядели столь роскошно, что поддоспешные акетоны некоторых могли перещеголять золотым шитьём лучшие парадные камзолы беренцев. Годрик закусил губу. Как они смотрелись, по мнению этих лордов? Деревенщины, лесные князьки, одетые так, как у принца ходит прислуга! Он быстро оглядел своих подданных, пока южане рассаживались в ожидании Сейтера. Столы теперь были забиты людьми так, что не поднимешь локоть.

Уворт и Борг, как всегда, не нашли камзолов лучше, чем те, в которых они провели торжественные встречи последних трёх лет, младшие Борги вообще ходили в шерсти, а не в шёлке. Хеварг, похоже, вытащил из сундуков наряд своего деда. Но отослать их из Венброга все же нельзя, эти семьи - исконные союзники Дерика Беренского, а сейчас они так крепко сели на долговой крючок, что, не глядя, поддакнут любым условиям. Одна надежда, что в конце стола на них никто не посмотрит. Главное, чтобы принц видел самых влиятельных лордов Берении, занимающих почетное место, а когда все доходы герцогства перестанут утекать в казну Вилиама и окажутся в руках настоящих хозяев севера, тогда беренский двор наконец заживёт по-человечески.

Хеварг освободится от долга перед короной за целых трех поколения. С Берками они смогут завершить суд по поводу земли, на которую претендует ушлый галасский барон по какой-то древней побочной ветви. Сами - а не в королевском суде крючкотворов Вилиама. Северная земля не должна уходить к каким-то южным богачам, она должна остаться в руках беренца.

В коридоре послышались шаги, мастер церемоний согнулся в глубоком поклоне. Принц Сейтер вступил в зал - лёгкий, энергичный, на лице все так же сияет улыбка.

Годрик шепнул Беригу: "Он нуждается в нас не меньше, чем мы в нём!". Придворные подались вперёд, рассматривая Саврайса во все глаза, улыбаясь друг другу и тихо поздравляя с той удачей, что им выпала вместе с договором герцога.

Принц размашисто прошёл в центр зала и остановился, оглядывая гербы богатейших лордов: медведя Вардов, дубовые листья Берков, ключ Хеггов. Улыбка его окрасилась сытым довольством человека, получившего то, чего он давно желал. Да, он тоже видит, что эти люди - достойные соратники; всё пройдёт так, как они договаривались. Вместе они создадут новую Берению.

Годрик поднялся, в зал вошли еще несколько охранников Сейтера. Всё-таки это лишнее, они могли бы ждать снаружи, не мешая высокому собранию своим дубовым видом.

Желудок заурчал, сообщая, что все уже изрядно утомились ожиданием и стоит наконец расслабиться за хорошей трапезой. Пажи сняли с угольных жаровен кувшины с пряным вином.

— Итак, я полагаю, мы можем приступить…

Сейтер все ещё широко улыбался, показывая зубы, но уже как-то совсем иначе. Последние его люди, входящие в зал, вдруг развернулись, захлопнули двери, а беловолосый лорд - белее любого беренца - закинул в скобы засов. Все южане разом встали со своих мест.

Уворт вскочил, хватаясь за кинжал у пояса, и сипло рявкнул: “Это обман!”, — но в следующее мгновение рухнул в украшенную яблоками оленину, разбив головой кувшин. Между рёбер его торчала рукоять кинжала.

Принц развёл руки в стороны:

— Приступим.

Зал взорвался тысячью звуков. Загрохотали падающие скамьи, закричали десятки глоток, сталь зазвенела о сталь. Столы вскипели суматошным движением: придворные вскакивали, жались к стенам, прикрывая себе спину, бросались на гвардейцев, спотыкались друг о друга, мешались в бестолковую кучу. Лица сбросили наконец маски жадного ожидания и исказились первозданным чувством — страхом за собственную жизнь.

За главным столом оступился белый, как смерть, герцог, челюсть его затряслась, руки не находили за что взяться. Сын вцепился в его пояс, крича что-то по-беренски, тучный лорд неуклюже выбирался из кресла.

Сейтер вытянул из ножен кинжал и охотничий нож, не отпуская взгляд Годрика. Это была его добыча, и никто не смел ступить на помост раньше. Какая-то дюжина локтей отделяла его от цели, но бой успел сомкнуться вокруг плотным кольцом, затягивая в свой кровавый зев.