Ледария. Кровь и клятва

Новый зал был построен с намного большей роскошью: широкие окна уже не походили на бойницы и были украшены цветными витражами, на высоте в три человеческих роста по кругу шла галерея с изящной балюстрадой, а у стен стояли открытые шкафы с дорогой посудой, фигурками из белоснежной кости, оружием и другими предметами, назначение которых Карланта не могла понять. Напольные подсвечники, расставленные через каждые шесть-семь шагов, сверкали позолотой и были откованы в форме диковинных растений, каждый из них венчало два десятка толстых свечей. Все эти вещи немало стоили и ласкали взор своим блеском. С трудом отвлекшись от них, Карланта увидела столы, составленные буквой П; самый маленький из них стоял на небольшом помосте и, как она уже знала, был предназначен для герцога и его семьи. Посуда на этом столе была золотой, на других — серебряной. Слева от входа ютились два стола попроще, на них слуги уже готовили неподъемные вазы с фруктами, разливали вино по кувшинам и резали хлеб.

В зале находилось достаточно много людей, они были заняты беседой и заметили вновь прибывших, только когда к ним подлетел пожилой слуга и с грациозным поклоном взялся проводить к столу. Вид большого собрания быстро вернул Карланту на землю, волнение снова подступило к горлу, а руки похолодели. Но не успели придворные как следует рассмотреть ее и подойти поближе, как прозвонил колокольчик, возвещавший о начале приема. Кэларьяна и Карланту отвели к почетным местам по правую руку от герцогского стола. В другое время там размещались бароны и главы гильдий города, но первым было затруднительно вовремя приехать во дворец из дальних владений, а вторые без споров уступили место Кэларьяну — настоящей звезде сегодняшнего вечера.

Все гости подошли к столу, но не садились в ожидании хозяина замка; слуги поднесли им чаши для рук с ароматной водой и салфетки из беленой ткани. Карланта, пытаясь подсмотреть, как это делают другие, поболтала пальцами в воде, усердно вытерла их салфеткой и обернулась к дедушке, чтобы тихонько посмеяться над этой странностью, но он всегда становился очень серьезен, когда нервничал, и она решила промолчать.

— Герцог Дагобер Гоурд и леди Ливия, — вдруг объявил звонкий голос, проникший, казалось, в каждый уголок помещения. Люди притихли и обратили взгляды к портьерам, прикрывавшим двери за помостом. Двое слуг раздвинули тяжелые складки, и в зал вошел герцог. Это был уже немолодой мужчина с седыми прядями в бороде и густых волосах, отпущенных ниже плеч. Немного грузная фигура отличалась, тем не менее, непринужденной величавой осанкой. Его одежду покрывало узорчатое шитье, рукава были оторочены мехом — горностаевым, отметила про себя Карланта, — а количество золотых украшений превышало все мыслимые и немыслимые пределы. Леди Ливия шла, возложив ладонь самыми кончиками пальцев на его высоко поднятый локоть, ее наряд ни в чем не уступал мужнему, а светлые волосы были уложены в сложную прическу такой высоты, что оставалось только дивиться тому, как та держится у нее на голове. Еще несколько персон, явно превосходящих по положению всех остальных, вошли вслед за ними и остановились у главного стола. Герцог же провел жену вперед, к краю возвышения, и, отвесив легкий формальный поклон обществу, проговорил:

— Я рад приветствовать дорогого гостя в своей скромной обители. Магистр Кэларьян, мы были лишены вашего общества столь долгое время, что печаль, томившая наши сердца эти годы, может сравниться только с радостью вновь видеть вас. Я надеюсь на скорое продолжение наших бесед, даривших столько приятных часов в прошлом.

Ответив на низкий поклон Кэларьяна еще одним легким кивком головы, герцог провел жену к ее месту и сам занял высокое позолоченное кресло в центре стола. В этот момент гости начали рассаживаться, пажи вышли вперед с кувшинами вина, а прочая прислуга потянулась к столам с подносами. Кэларьян представил Карланту пожилой паре, чье место находилось рядом с ними, а двум парам напротив пришлось назваться самим, так как десять лет назад они еще не были представлены ко двору. Затем худощавый паж, стоявший за спиной у Карланты, отодвинул ее кресло, и она целую минуту боролась со своим платьем, чтобы аккуратно уместиться между столом и стулом, и разложить подол по полу вокруг мокрых от снега ботинок.

Когда эта сложная процедура была окончена, она вновь обратила внимание на соседей и увидела, что молодая дама напротив лениво разбрасывает по тарелке кусочки нежного розового мяса, от одного вида которого Карланта уже чувствовала себя одновременно голодной и счастливой, и ей захотелось сказать женщине что-нибудь приятное.

— Ринен дан, — вежливо произнесла она, что означало «приятного аппетита». Дама немного опешила и бросила неясную фразу:

— Иден дан ринен, ту вар нис Берени?

— Простите, на самом деле, я не говорю по-торпийски. Пожалуйста, скажите это на всеобщем.

Дама смущенно наморщила носик — она не слишком хорошо знала всеобщий и не собиралась продолжать разговор, так что Кэларьян перевел за нее: