Леди, берегитесь!

Дариен позволил своей добыче уйти, да и ему требовалось время, чтобы взять себя в руки. Музыка всегда была его слабостью, и сегодня вечером ему в голову вдруг пришла мысль, какой могла быть его жизнь, если бы в свое время его определили в хоровую школу. Отец никогда даже не задумывался об этом, а он сам сомневался, чтобы в церковный хор приняли кого-нибудь из Кейвов.

Что касается его матери, она перестала обращать внимание на своих детей сразу после того, как они вышли из ее утробы, зато пела, хотя и не ему. Никаких тебе колыбельных от Магдалены де Ауриа. Она пела арии из опер для невидимой публики, и единственным отчетливым воспоминанием о ней было отчаянное звучание ее осипшего голоса. Возможно, самым жестоким поступком отца был запрет жене выступать на сцене.

Дариен стряхнул бремя бессмысленных воспоминаний. Каким-то чудом Фрэнку удалось сохранить духовную цельность, несмотря на мать, отца и братьев, и сейчас он собирался добиться руки девушки, которую любил. Это и стало делом жизни для Дариена — помочь брату осуществить его желание. Он сумел добиться возможности проникнуть сюда, и теперь надо было постараться и использовать ее как можно эффективнее.

Кейву страшно повезло, что здесь оказался Фред Киле: возможно, судьба все-таки играет на его стороне. Это может оказаться очень кстати: сегодня утром ступеньки крыльца опять вымазали кровью. Все тотчас вымыли, но такая настойчивость беспокоила. Что последует дальше?

Дариен прошелся по комнатам, отвечая на кивки и короткие фразы тех, кто пожелал его заметить, но нашел это чертовски утомительным. На рауте у него была поддержка четы Вандейменов — самого Джорджа и его замечательной жены Марии. Это была их идея, и они расплатились за нее полностью, когда их стали игнорировать. Каким-то непостижимым образом — не иначе алхимия! — им удалось создать иллюзию, что они втроем составляют самый центр раута, а все остальные так, сбоку припека.

Поначалу они собирались отправиться в театр, куда мог попасть любой, кто способен оплатить билет. Он бы так и сделал, но тут увидел леди Теодосию, а потом услышал, куда она намерена отправиться дальше, и поступил по наитию. Опять!

Теперь же его защита сходит на нет, и очень скоро изоляция, в которой он оказался, станет очевидной. Цепляться за герцога и герцогиню было удобно, они оказали ему огромную услугу, но требовалась поддержка и с другой стороны.

Словно откликаясь на призыв Дариена, кто-то окликнул его:

— Канем, что ты делаешь в Лондоне?

Голос был ему незнаком, хотя и звучал вполне дружелюбно.

Дариен обернулся и спустя мгновение распознал в высоком темноволосом интеллигентном мужчине в вечернем элегантном костюме майора Джорджа Хокинвилла. На его руку опиралась улыбающаяся рыжеволосая красавица в роскошных драгоценностях. Интересно! Последний раз, когда они виделись, Хокинвилл жил, как и он сам, всего лишь на офицерское жалованье.

— Ничего большей частью, — ответил Дариен, словно они были старыми друзьями. Но что происходит, черт возьми? Он виделся с Соколом, как все называли Хокинвилла, раза четыре за все время, и то лишь потому, что тот был другом Вандеймена.

Ага! Значит, Ван поднял по тревоге войска?

Хокинвилл засмеялся:

— Не удивлен. — Потом обратился к жене: — Позволь представить тебе, дорогая: это виконт Дариен.

Он поклонился леди, которая присела в реверансе, и, продолжая улыбаться, сказал Хокинвиллу:

— Значит, ты тоже уволился.

— Как только с Наполеоном покончили, смысла оставаться не было. Кроме того, ждали дела дома, как и, полагаю, у тебя.

— Да, ты прав.

— Удивительно! Я всегда считал, что армия для тебя на всю жизнь, — с искренним недоумением произнес Хокинвилл.

— Так бы и было, останься отец и старший брат в живых.

— А, да: «Гнев Божий».

Он сказал это так легко!

— Та карикатура наверняка многим запала в память. — Дариен услышал в своих словах неожиданную горечь.

Хокинвилл наверняка начал бы извиняться, и от этого стало бы намного хуже, но тут к ним подошла еще одна пара. Полковник Летбридж, который по-прежнему носил форму, был в сопровождении жены, стройной, модно одетой дамы средних лет. Она улыбалась, но словно через силу, мучительно, а Летбридж не имел никакого отношения к Вандеймену, это Дариен знал точно.

Краем глаза он заметил синюю форму, и через минуту к ним присоединился капитан гусарского полка Мэт Фокстолл, провозгласив с кривой улыбкой:

— Не слишком веселая эта хоровая музыка, да?

Нижняя челюсть вояки казалась свернутой вправо, даже громадные усы не могли скрыть изъяна.

Какого рожна он делает на этом вечере и вообще в Лондоне?