Леди-горничная возвращается

Я приподнялась в коляске — и поняла, что да, она. За кустами и плющом, разросшимися буйно, как в дождевых лесах Ганглии, прятались фундамент и даже нижняя часть стен с намеченными оконными проемами. Не очень-то они за пятнадцать лет продвинулись.

Мы молча поглазели на то, что должно было стать второй фабрикой де Молино. Кучер негромко цокнул языком, и коляска покатила дальше.

Я делала вид, что любуюсь обочиной, мне не верили — в неопрятных кустах и обломках кирпича не было ничего живописного.

— Я вот думаю, что лорд Тристан скажет, когда узнает, что вы тут шастаете. — неприязненно покосился инспектор.

— Странный вы. — я рассеяно мазнула по нему взглядом. — Думаете, что лорд Тристан скажет мне, вместо того, чтоб думать, что агенты имперской безопасности скажут вам.

— Так это когда еще будет! — инспектор неожиданно дерзко ухмыльнулся. — Им ведь дирижаблем почти неделю добираться — пока мы тут не разберемся, что случилось, дорожники поезда не запустят. А имение де Молино — вот оно! — и он торжествующе указал на невысокие воротца в живой изгороди, неожиданно ухоженной после разрухи вокруг фабрики.

— Вот теперь-то мы и узнаем, что вы за леди и какой ярл вам прадедушка! — с явным торжеством в голосе воскликнул Баррака.

Глава 11. Тристан и Марита

Ворота, в отличии от фабричных, были свежепокрашенными и запертыми. Зато новехонькая будка сторожа пустовала. Перегнувшийся с облучка кучер толкнул створку — та только глухо брякнула, ворота не открылись.

— Эй! Есть тут кто? — кучер привстал, вглядываясь в густые кусты вокруг узкой подъездной аллеи.

— Вы нас специально сюда завезли. — с явным удовлетворением объявил Баррака.

— Конечно, специально. — удивленно поглядела я. — Это же боковой въезд, случайно сюда попасть, это еще исхитрится надо! — и подобрав подол, выбралась из коляски. Лучше б не подбирала — хоть не видела, какой он грязный! Месячное жалованье за возможность переодеться. Хотя во что — саквояж-то в полиции остался… Ну хоть помыться!

Я оглядела прутья ворот — покрашенные-то они покрашенные, но если присмотреться, то прямо поверх ржавчины, так что… Я собрала пальцы в горсть и просунула руку между прутьями. Теперь вывернуть кисть до предела и… кончики пальцев прижали край защелки. Та звучно клацнула и засов подскочил вверх. Створка со скрипом открылась.

Я махнула кучеру, чтоб заезжал.

— Ничего не изменилось! — хватаясь за протянутую руку Улафа, выдохнула я. И рука у меня все такая же тонкая, и ворота за прошедшие пятнадцать лет разве что красили. Губы невольно тронула слабая улыбка, при взгляде на хмурого Барраку превратившаяся в сильную. Прям-таки в ухмылку.

— Эй! Стойте! Кому говорю! Стрелять буду! — завопили вслед коляске.

Баррака взвился на ноги. Толчок, рывок, поворот, пистолет в руке, ноги широко расставлены, чтоб не пошатнуться, и вот он уже стоит в коляске, целясь в кто-там-орет. А с другой стороны и чуть сбоку, чтоб не перекрывать обзор, с оружием наизготовку вскочил Улаф.

Орлы. Герои. Горжусь. Почти…

На дороге, придерживая обеими руками штаны, замер молодой парень. И потерянно моргал, глядя в нацеленные на него дула огнестрелов.

— Сссстрелять, значит, будешшшь… — прошипел Баррака.

— Буду. — поддергивая норовящие свалиться штаны, угрюмо процедил парень. — Вот только до сторожки доберусь!

Стрелять, это вряд ли. Двустволка у него хоть и есть, но в углу стоит и курки «сброшены» — я посмотрела, когда ворота открывала.

— Потому как сторожу я здеся, чтоб кто попало в поместье не впирался! Прям вот всеми четырьмя колесами! — он неодобрительно окинул взглядом коляску.

А на велосипеде, выходит, можно — у него всего два колеса.

— Где ж ты был, сторож? — гулко хмыкнул кучер.

— В кустах. — еще угрюмей пробурчал парень.

— Вы еще спросите, что он там делал. — Улаф вернул огнестрел в кобуру. — Будто так не видно…

У парня вспыхнули щеки, он бросил быстрый вороватый взгляд на меня, и принялся торопливо застегивать штаны.

— Увлекся, видать. — негромко, но так, чтоб слышно всем, посочувствовал кучер. — Уж мы орали, орали…

Пальцы у бедного парня задрожали, не справляясь с завязками, а уши теперь пылали как глаза оборотней во мраке.

— Поехали, не будем смущать юношу. — махнул Улаф.

— Куда поехали? — больным драконом взревел наконец справившийся со штанами юнец, и ринувшись вперед, ухватился за борт коляски. — Не можна так!

— К лорду де Молино. — хмуро бросил Баррака, тоже убирая револьвер. — Если тебе надо сообщить — давай. Скажешь, что к нему инспектор Баррака из полиции Приморска.

— А вы кто будете? — спросил сторож, глядя исключительно на меня, Улаф не вызывал у него ни малейшего интереса.

— А мы при нем, при инспекторе. — промурлыкала я.

— Господин военный, может, и при инспекторе, военные с полицейскими завсегда парочкой ходють…

Лица у Барраки и Улафа вытянулись одинаково — похоже, впервые услышали о таких своих занятных привычках.

— …а леди в полиции делать нечего!

«Да ты мудрец, парень!» — я насмешливо покосилась на Барраку.

— Говорите, кто такая есть!