Леди-горничная возвращается

Я пошла осторожнее — это при Лупе можно было рядом с конюшней гулять босиком, об ученика, вовремя не прибравшего «конское яблоко» дядюшка бы лопату обломал. Запах стал сильнее и меня накрыло прохладой старых кирпичных стен. Босые пальцы больно уколола старая солома и я пошла на цыпочках. В деннике шумно всхрапнула и затрясла гривой лошадь. Я подошла поближе, остро жалея, что не зашла сперва на кухню, за морковкой или куском хлеба. Раньше Фло присылала с кухни обрезки яблок, корки и прочие не пошедшие в дело остатки, и дядюшка держал их в тазу у входа…

«Прости. В следующий раз что-нибудь принесу, старушка» — я погладила ткнувшуюся мне в ладонь шелковистую морду гнедой. Породистой, скорее всего с конезавода госпожи Влакис. Но действительно, старой. Немолодым был и слегка перекормленный мерин в соседнем стойле. Я неспешно пошла дальше, на доносящееся из полумрака шарканье щетки.

Чистящий уже распряженных лошадей кучер обнаружился в самом конце, у последних денников и дверей в каретный сарай. Что? Уже распряженных? Как это он так быс… И тут я окончательно поняла, что, вернее, кого вижу.

— Гхм… Доброе… — в горле неожиданно пересохло, да и губы пришлось облизать. — Доброе… утро?

— А я все думал — и когда вам надоест красться. — проворчал он и нагнулся, осматривая копыто коня.

— Я не кралась. — с достоинством сообщила я. — Тут просто солома колючая, а я хотела на лошадей посмотреть.

Кралась, на самом-то деле. Но для таких как он — что я кралась, что подкованными сапогами грохотала… одинаково.

— А вам можно смотреть на здешних лошадок? — ехидно поинтересовался он.

Я даже задумалась на мгновение: Марита мне бы, наверное, и дышать здешним воздухом запретила, что решил бы Тристан — не знаю, да и… не все ли равно?

— Я — сестра хозяина. — внушительно объявила я.

Он выпрямился и наконец обернулся.

— Не похожи…

Ну понятно: темно-русые волосы, карие глаза, да еще и костюм, такой южный-южный, что сразу ясно — приезжая. Типичная «столичная-мышь-с-манерами» на отдыхе. Выбивались из образа только мои босые ноги, столичные мыши, даже те, которые «без-манер», босиком не ходят. Так что на физиономии у него были написаны сомнение и недоверие. На бледной красноглазой физиономии.

— А вы похожи. На вампира. Ну и как вам здесь работать? На юге?

— Денежно. — хмыкнул он, снова окидывая меня взглядом. — Отсутствие предложения повышает спрос.

Вопреки знаменитой детской страшилке про мальчика, которому мама разрешала гулять только ночью, а он вылез в окно, чтоб поиграть днем с другими ребятами, вспыхнул как спичка, и сгорел, потому что на самом деле был вампир, а мама скрывала… На самом деле вампиры на солнце не горят… сразу. Зато обгорают так, что легче бы им сгореть сразу, на месте, чем раз за разом облазить до живого мяса. А долгое пребывание на солнце для вампира равносильно извращенному самоубийству. Так что вампир на юге — это… сильно. Они в основном на севере живут, в столице в дождь еще гулять могут, а тут, где солнце в зените прожигает насквозь даже обычных людей, а тени коротенькие-коротенькие, разве что муравью спрятаться… Но да, за свои услуги единственный вампир юга наверняка может заламывать любые суммы! Я поглядела на вампира еще раз, внимательнее: его готовность жертвовать собой ради денег вызывала невольное уважение.

— Чего господин Тутс так боится, что ему потребовался охранник? Или все-таки шпион?

Не кучером же он и вправду работает — вампир-то!

— Было бы что тут шпионить — достаточно посмотреть на конюшню и уже ясно, что ваш… м-м-м… брат… разорен. — вампир окинул конюшню презрительным взглядом. — Или почти разорен…

— А вы фабрику уже видели? — тоном профессионального осведомителя, в котором равно мешались жадность, страх и азарт, зашептала я.

— Господин Тутс сказал, что фабрика его не интересует, он и так все знает. — теперь красные глаза вампира с презрением глядели на меня.

— А про меня? — еще интимнее шепнула я.

— Что… про вас? — растерялся он.

— А хоть что-нибудь. — усмехнулась я. — Хотя бы сам факт моего существования. Но учтите… — теперь я даже не шептала, а просто проговаривала слова одними губами, зная, что он и это услышит. — Если хотите доложить ему первым, бежать надо прямо сейчас, со всей вампирской скоростью. Иначе он узнает сам. От прислуги. Или Тристан ему расскажет. — уже в полный голос закончила я.

Пару мгновений вампир соображал, а потом усмехнулся:

— Что я доложу, если даже не знаю, как вас зовут?

Я только вздернула брови — и снова он оказался сообразительным.

— Десмондус из клана Носферату. — со свойственным их племени гибким изяществом вампир поклонился — полным придворным поклоном. На конюшне. Издевка, тонкая… как северный боевой топор. И даже слегка прикрытая… как северянин на празднике первой проруби.

Никто меня в этом доме не уважает, даже залетные вампиры.

— Де Молино, Летиция. — кивнула я.

— А не соблаговолит ли леди подсказать бедному голодному трудяге — где тут кухня? — красные вампирьи глазки стали жалобными и просящими.

— Кухня? — повторила я. — То есть, докладывать не побежите?