Леди-горничная возвращается

Дежавю, как говорят франконцы. Сейчас Заремба с чемоданчиком явится… А, нет, не совсем дежавю — Заремба не явился. В приоткрытую дверь просунулась одна только рука, изобразила неприличный жест под носом у Барраки, и дальше послышались удаляющиеся шаги.

— Что это значит? — вслед заорал Баррака.

— Что он умнее. — откликнулась уже я.

— Допустим, я даже сознаюсь, что убила Тристана…

— Сознаетесь? — обрадовался он.

— Не-а. Вас пожалею, инспектор. Так-то любой проверяющий вас просто со службы выгонит, как не справившегося, а с моим признанием — вообще в дурдом отправят, как безнадежного идиота. На меня тоже покушались, забыли? Или это я сама на себя статую опрокинула?

— Сообщник. — почти ласково отбрил Баррака. — Специально, чтоб вы вот это самое сказать могли, дескать, на вас тоже покушались. Да тут, может, вообще заговор! Я не верю, что прорыв в поезде — не ваших рук дело!

— Зачем бы мне это понадобилось? — искренне полюбопытствовала я. — Тристана-то там не было?

— Не знаю пока. — Баррака откинулся на спинку стула и поглядел на меня оценивающе. — Может, тут несколько дел сразу сплелись, может, лорда Тристана вы для своей собственной выгоды убили, а поезд… — он замолчал — хмурил брови, сосредоточенно морщил лоб. — А поезд… для чего-нибудь другого… Или для кого-нибудь… Для Султаната, например, диверсию устроили! — он вдруг улыбнулся торжествующе, явно довольный собой. — А что? У нас не принято воевавших подозревать, мол, уж они-то свою преданность империи доказали! А ведь за десять лет после войны много чего изменилось, особенно для таких как вы, которые воевали, а ничего потом от жизни не получили. Самые подходящие люди для вербовки! Пришел к вам, допустим, агент Султаната, да и предложил сообщение со столицей нарушить, и чтоб жертв побольше…

— Зачем? — устало спросила я.

— А чтобы… — с разгону выпалил Баррака, пожевал губами, задумчиво повторил… — Чтобы… — и вдруг просиял — и выпалил. — Чтоб к нам на отдых ездить боялись! Султанат же свои курорты открывает! Их младший принц Ахмет на этом весь Султанат обогатить обещает, надеется, что после смерти нынешнего султана, его в султаны выберут!

— Баррака! Да вы знаток… политической ситуации! — я поглядела на него изумленно. Странно, но в безумной идее была логика.

Напрасно я это сказала — инспектор немедленно взбодрился:

— Да вы, может, давно на них работаете, для этого и к Трентонам нанялись! У них же, небось, государственные секреты на каждом шагу валяются!

И в этом предположении логика тоже была. Надо же, до чего он додумался! Я одарила инспектора долгим оценивающим взглядом.

— Вы второй человек за сегодня, который объяснил мне, сколько возможностей я упустила. Правда, барышня Эрика всего лишь спиться предлагала. Ваши варианты — продать титул за деньги и шпионить в пользу Султаната — гораздо более… — я пошевелила пальцами, подбирая подходящее слово. — …жизнеутверждающие!

— То есть, отказываетесь сознаваться? — устало вздохнул Баррака.

— В шпионаже на Султанат, диверсии на поезде или убийстве Тристана? — деловито уточнила я.

— А в чем готовы сознаться? — также деловито осведомился Баррака, нацеливаясь пером в протокол допроса.

— Ни в чем! — торжественно объявила я.

На меня посмотрели укоризненно: подразнила, и в кусты?

— Не хотите, значит, по-хорошему? — набычился инспектор.

— По-хорошему — не хочу, а по-плохому — Заремба не хочет. Придется уж вам, инспектор, в одиночку мне под юбку лезть, без поддержки. — сочувственно вздохнула я. — Не побоитесь?

— В одиночку? — Баррака по-акульи ухмыльнулся, и снова распахнул дверь, проорав в коридор. — Конвой для подозреваемой!

В допросную ввалился хмурый полицейский.

— Посадить ее… в общую камеру! — не сводя с меня глаз, приказал инспектор и ехидно добавил. — Поглядим, что вы утром скажете, ле-е-ди-и-и-и!

Глава 27. Вечеринка в тюрьме

— Заходи! — дежурный загремел ключами, отпирая решетку.

Я шагнула через порог и остановилась под устремленными на меня со всех сторон взглядами.

Общая камера в Приморском участке была… а пожалуй, не меньше, чем в Центральном столичном. С такой камерой им даже День Адепта, плавно переходящий в День Имперского Десантника, не страшен. Даже с компанией из пяти дамочек разной степени потрепанности «клетка» казалась почти пустой. На мужской половине народу было и того меньше — всего четверо. Четверка устроилась у разделяющей мужскую и женскую половину решетки, всячески пытаясь привлечь внимание заточенных по другую сторону дам. Дамы горделиво игнорировали, не забывая при этом ревниво коситься друг на дружку — помнили, что их на одну больше, чем кавалеров.

Грохот засова заставил их отвлечься друг от друга и с любопытством уставиться на нас.

Я мазнула взглядом по любопытным лицам… у меня перехватило дыхание, и я торопливо уткнулась взглядом в пол. Спасибо старым, еще с войны оставшимся рефлексам: нищая побирушка, прячущая глаза перед алеманским офицером — это нормально, а вот разглядывающая его как товар на прилавке — взять или ну его — уже как-то настораживает.