Леди и некромант. Тени прошлого (СИ)

Пристань и корабли... могучие триремы и юркие галеры. Грохот барабанов... узкие бараки для рабов. Костры, которые разводили в каменных очагах. Котлы, где варили кашу... ее сдабривали и мясом, и приправами.

Это ложь, что рабов морили голодом.

Зачем?

Голодный не наработает много. Да и норов у таких портится... нет, наказать могли... и вдоль пристани стояли столбы с прикованными к ним ослушниками.

Это было... обыкновенно.

Площадь.

Дома из белого камня. Крыши-купола. И колоннада, облюбованная голубями.

...дорога на ипподром.

Казармы. В городе квартировались пять сотен гвардейцев и еще несколько тысяч - в паре лиг южнее.

Верфь.

Корабли.

Общественные купальни и библиотека при них. Само собой, ничего ценного в подобной библиотеке не хранилось, но низшим хватало и свитков о любовных похождениях Алларо Большого пальца.

Город жил.

Корабли приходили. И уходили. Склады были полны товара. Рынки кипели жизнью. Налоги отчислялись, казна наполнялась, отчеты радовали...

...мятеж вспыхнул в рабских бараках. Теперь, оглядываясь, Аль-Ваххари удивлялся тому, сколь ничтожной была причина его: дерзкий раб, которого распяли на кресте в назидание остальным. Но казнь эта, в отличие от прочих казней, подавлявших волю толпы, всколыхнула ее...

...странные слухи.

...и безумная вовсе идея, что все люди рождены свободными, вдруг завладела умами рабов.

И ночью бараки вспыхнули.

А следом кто-то воткнул самодельный нож в сердце надсмотрщика. Прочих просто разорвали...

В Харразе было множество рабов.

...не обошлось без эмпатов, ибо никак иначе не поднять толпу, в целом вполне довольную своей рабской жизнью. Сытой. Тихой. Лишенной иных волнений, кроме, разве что, опасения оказаться на рабском рынке и потерять хорошего хозяина...

Аль-Ваххари знал, о чем говорил...

...он умер от удара по голове, который обрушил на него мальчишка, выкупленный на рабском рынке. Мальчишка, которого он, Аль-Ваххари, вытащил из убогого его существования, отмыл. Избавил от насекомых. Одел в шелка и бархат, научил грамоте и кое-чему, что рабам знать не полагалось.

Мальчишка, удостоенный чести делить с хозяином и стол, и постель...

...Аль-Ваххари видел его лицо, искаженное ненавистью...

...и прочих, прежде тихих, домашних, выплескивавший чужую ярость на дом. Трещали шелковые ширмы. Горели книги и бились стекла. Плясала на горящем ковре кухарка, женщина степенная и спокойная, она хохотала и раздирала лицо руками...

...кто-то захлебывался кровавым смехом...

В эту ночь Харраз перестал существовать.

Почти.

- Я рад, Ваше Высочество, что имею возможность рассказать вам об этом, - сказал Верховный судья. Он стоял, приложив ладонь к груди. - Меня, еще живого, сожгли в моем доме... благородного Эррайма с любимой его наложницей...

Женщина в шелках подняла руки, позволяя браслетам упасть до локтей.

- ...зарезали в их постелях. Рабы не щадили никого. Допускаю, что средь жителей Харраза нашлись бы дурные хозяева, хотя плохое обращение с рабами не поощрялось, то...

...мятеж, в несколько часов объявший весь город?

И это кажется несколько... подозрительным?

- Но хуже всего, что наши души оказались заперты здесь.

- Что я могу сделать?

Рабовладелец? И педофил судя по всему, полагавший, что действовал во благо... но мне ли судить их?

- Будет ли дерзостью с моей стороны просить о свободе для них? - Верховный судья обвел рукой дворик, который будто бы стал шире и больше.

- Как?

- Возьми камень, - сказал Тихон.

И я вытащила альвийский подарок. Он оказался тяжел. И горяч. Крупный. Алый. Светившийся неровно. Он и вправду похож на глаз с угольком зрачка и красной радужкой.

- А теперь просто пожелай... скажи, что отпускаешь их...

Я закрыла глаза, не желая видеть сотни лиц и их надежду. А если не получится? Кто я такая... самозванка и...

- Силой крови своей, - я старалась говорить ровно.

В конце концов, в этом мире все или почти все на крови завязано.

- ...и властью этого камня... - он полыхнул, опалив мне пальцы, будто не желая признавать за мною право говорить о себе, - я освобождаю вас...

Ничего не произошло.

Ни грома.

Ни молний.

Ни огня, который вырвался бы из ладони. Только камень разом вдруг стал холодным.

Я открыла глаза.

Двор был пуст.

Те же красные дома. И лавочка. Куст, усыпанный не только ягодами, но и черными цветами. Тихон с птицей. Будто ничего и не было.

Или и вправду не было? Примерещилось... солнцем напекло и...

- Ваше высочество? - этот голос заставил вздрогнуть и обернуться.

Он не ушел, Верховный судья провинции Харраз, убитый собственным рабом и любовником... или правильно наоборот? Сначала любовник, а потом раб?

- Почему вы здесь?

- Я не счел возможным оставить вас, - он поклонился. - И если мне будет дозволено, я хотел бы сопроводить вас, куда бы вы ни направлялись...

- Почему?

Кажется, в октоколесере становится слишком людно.

- Причин несколько. Если позволите...

Я позволила.