Леди и война. Пепел моего сердца

   Йена вытащили. Помогли выбраться и мне.

   - Целы.

   Только ноги затекли так, что стоять могу, лишь упершись обеими руками в стену, покачиваюсь, словно пьяная. И стараюсь не смотреть на тени в углу.

   Все-таки засада была.

   И скоро этих людей хватятся.

   - Надо уходить, - Магнус подает руку. - Спасибо.

   За что?

   И тут до меня доходит. За то, что Йена не бросила? Он и вправду думал, что я на это способна? Избавиться от ребенка чужими руками? Не убийство, но... случись вдруг с Йеном что-нибудь, разве это не было бы мне выгодно? Нет ребенка - нет проблемы. А с совестью мы как-нибудь уживемся.

   Совесть здесь в принципе не аргумент.

   Проклятье. Я сама себе противна становлюсь от подобных мыслей.

   Мы уходим. Темными переулками. Подвалами. Катакомбами. Забытыми переходами, в которых стоит характерный смрад канализации, а стены поросли розоватыми грибами. В очередном убежище сухо и тесно из-за ящиков. Из них сооружают подобие кровати.

   Они же идут на костер.

   Здесь мало воздуха и огонь горит плохо, но хватает, чтобы подогреть остатки все той же пшенки. Жаль, сахар закончился.

   - Йена надо отослать, - он теперь не отходит от меня ни на шаг, то и дело цепляется за юбку, словно боится, что я сбегу. - Здесь слишком опасно.

   Почему я должна говорить настолько очевидные вещи?

   Почему возвращения не потребовал Ллойд? И Магнус молчал? Он-то видит, что творится в городе.

   Или опять мое спокойствие важнее подобных мелочей? И кем у нас Йен на этой шахматной доске? Не король, но и не пешка... фигура без номинала.

   Во имя потенциального спокойствия мира, пожертвуют и ею.

   - Послезавтра казнь, - Магнус подбрасывает в огонь желтоватые отсыревшие доски, и дым расползается по пещере.

   Я знаю, что казни на площади Возмездия проводятся часто. Они - почти жертвоприношение, пусть бы и Храм закрыт именем Республики. В ней нет богов. И нет правителей.

   Только народные избранники, которые все-таки решились.

   - Только Кайя?

   Повторяю себе, что его не получится убить, но... не верю. Он устал бороться. И готов уйти.

   - И Кайя тоже.

   - Хорошо, - я протягиваю к огню руки, удивляясь тому, что пламя не греет. - Выйти придется рано. Мы должны оказаться как можно ближе к эшафоту.

   Магнус не спорит, а Урфин пытается убедить, что в этом нет смысла. Слишком опасно. Урфин будет среди конвоя. Он попытается подобраться ближе. Передать записку.

   Не уверена, что Кайя способен читать.

   - Лучше это, - я развязала шнурок и сняла кольцо. - Отдай ему.

   - И ты останешься здесь?

   - Конечно, нет.

   ...Кайя, когда я до тебя доберусь, то... не знаю, что с тобой сделаю.

   На отдых - два часа. Ящики. Плащ вместо простыни и он же за одеяло. Костер почти погас. Тишина, в которой слышно, как где-то далеко, в лабиринте ходов, разбиваются капли о гранитную гладь. Города тоже умеют плакать.

   А мне пока нельзя.

   И когда Йен забирается на импровизированное ложе, у меня не хватает сил прогнать его. Йен же, устраиваясь под боком, протягивает осколок старой тарелки.

   - Спасибо, дорогой.

   Остатки узора. Острые края... получится ли у меня когда-нибудь склеить собственную жизнь?

   Не знаю. Я постараюсь.

   ...говорят, завтра уже лето. Летом нельзя умирать, Кайя. Умирать вообще не стоит, разве что и вправду время пришло. А тебе - рано. У тебя дети, между прочим. Двое. Я знаю, что тебе про Настю не сказали, извращенное милосердие, но про Йена ты не можешь не знать. Он - твоя копия. И да, я все еще ревную, но это же не повод, чтобы вот так... с головой расставаться. Очнись, пожалуйста. Ты нам нужен.

   Молчание.

   Казнили на площади. Кайя сказали, что площадь называется площадью Возмездия. Это тоже было неправильно. У нее было другое имя...

   ...мост. Возвращение.

   Встреча.

   Кто-то очень важный... и по первому снегу. Снег шел, определенно. А вот сейчас - растаял. И солнце вовсю припекает. Охране жарко, на них слишком много железа. Идут, сомкнув щиты, плотным строем, железной коробкой. Удачное построение для пехоты, но не в условиях города. В уличных войнах другие правила.

   А пахнет кровью. Разной. Кайя ловит нюансы ароматов. Старая, засохшая, въевшаяся в камни. И та, что посвежее, разлагается под солнцем, привлекая рои мух. Молодая, горячая, алого цвета.

   Лужи и лужицы.

   Дождь вчера шел, и кровь смешалась с грязью. Нельзя же по крови ходить. Она ведь чья-то.

   Людей собралось сколько. Женщины. Мужчины. Серые лица и пустые глаза, в них - то самое алое марево, которое вызывает мигрень. Кайя трясет головой, и цепи звенят. Зачем их столько?

   Они боятся, что Кайя сбежит.

   Ему некуда.