Леди и вор

Семейство Ливси зачастило в гости, и дружба между Арчибальдом и Ясмин крепла. Они играли, он рассказывал ей о том, что узнавал в школе. Девочки учились дома, и не имели доступа к тому пласту знаний, что давался мальчикам в школе. Ясмин впитывала информацию о географии, теоремах, астрономии, мореплавании с благодарностью и жадно требовала еще. В итоге Арчибальду разрешили приходить просто так, без приемов и деловых визитов. Так прошло несколько лет. Они незаметно превращались в подростков.

Однажды Ливси стал свидетелем странного разговора между сестрами Аль-Хасан.

– Ясмин, что значит «одна из нас – та самая»? – осторожно спросил он чуть позже. Янтарные глаза девочки лукаво блеснули:

– Это секрет. Я не могу тебе всего рассказать, но нас готовят к важной роли.

– Зачем всех, если только одна важна?

– Никто не знает, кто из нас станет… – она наклонилась к нему и тихо шепнула: – Драконицей.

Ливси смотрел в это еще совсем детское лицо, в такие яркие на смуглой коже глаза, и не мог поверить в то, что услышал.

– Но… Ты что-нибудь чувствуешь? Что можешь обращаться?

Новость не обрадовала, а совершенно огорчила его. Он не все знал о взрослой жизни драконов, но рождение драконицы – это такая редкость… И такая ноша для самой женщины, что судьбе не позавидуешь. Вся ее жизнь будет подчинена другим. Золотая клетка с драгоценными камнями – вот что ее ждет.

– Нет, не думаю, что я способна, – она перекинула через плечо толстую косу. – Ерунда все это, я не верю. И вообще, давай повторим вальс, мне нравится, но я сбиваюсь.

– Только не оттопчи мне ноги, – подмигул мальчик.

Разговор почти забылся. Только иногда Арчибальд смотрел на нее со смутной тревогой, но гнал от себя прочь неприятные мысли. Этого не может случиться с ними.

Не с ней.

Время шло, детская дружба незаметно становилась крепче и переросла во влюбленность. К тринадцати годам Ясмин превратилась в редкую красавицу, совсем не по детски оформилась и смотрела на долговязого нескладного Ливси из-под пушистых ресниц немного снисходительно, как смотрят на мальчишек все девчонки в этом возрасте. Будто знают больше, будто совсем с другой планеты и принадлежат к разным видам.

Арчибальд метался, не находил себе места, стал совсем неуклюжим, говорил невпопад. Ясмин, казалось, все понимала, но немного отдалилась. А однажды он вдруг сказал прямо посреди дискуссии о преимуществах паровозов перед дирижаблями:

– Я люблю тебя, звезда пустыни! – а потом густо покраснел и сбежал, не прощаясь.

– Арчи! – донеслось вслед, но он не мог остановиться и две недели не появлялся совсем.

Она присылала записки, он не отзывался. Ему необходимо было собраться с силами, со всей своей храбростью, чтобы снова встретиться с ней.

Внутренний сад дома Аль-Хасан полнился пением птиц и ароматом цветов, таким сочным и густым, что голова шла кругом. Они встретились на узкой дорожке, в благодатной тени оливковых деревьев, под мерное журчание фонтанчиков.

– Давно не виделись, Арчибальд, – тихо произнесла она. Полупрозрачный платок закрывал ее лицо, искажая те эмоции, которые можно было бы прочесть. Раньше она его не носила.

– Салам аллейкум, Ясмин, – голос мальчика ломался, приветствие вышло немного агрессивным и разнотональным, но он этого не хотел.

– Ты… – немного отшатнулась девочка, – Изменился. Почему не отвечал на письма?

– Ты тоже. Я…

Он снова запнулся, глядя куда угодно, только не на нее.

– Поверь мне, это было невольно... я не мог удержаться… – он делал паузы, она теребила рукава платья.

Арчибальд пытался как мог рассказать ей о тех новых чувствах, что лишают сна, о том щемящем ощущении в груди, не дающем нормально вдохнуть. Он стоял перед ней, сбивчиво говорил, совсем не зная, что ожидать от самой Ясмин: ласкового слова, от которого сердце забьется радостно, а не испугано, или колкости, а быть может и снисхождения, которого он, пожалуй, вынести бы не смог. А она сорвала розу с куста и медленно отрывала лепестки, один за другим они беззвучно падали на дорожку у ее ног.

– Я нечаянно сказал, – оправдывался Ливси.

Ясмин резко вскинула на него взгляд, даже через ткань платка янтарные глаза горели углями.

– Так ты забираешь свои слова назад? – тихо произнесла она и повернулась, чтобы уйти.

– Не уходи так, – с отчаяньем вскрикнул бедный Арчибальд, – Твой уход будто камень на душу.

– Я ждала от тебя другого, – не поворачиваясь сказала она, но замерла. – А ты стыдишься.

– Мне не стыдно, я не знаю, что в твоей душе, звездочка, – Арчибальд склонил голову и ждал приговора.

Ясмин подошла и молча взяла его подрагивающие руки в свои.

– Ана Омри ма банЭм мен гир ма факар фик.

Больше ничего не нужно было говорить. Слова из египетской песни «я никогда не засыпаю без мыслей о тебе» сказали все, что он хотел слышать.

***