Леди Клементина Черчилль

Встав с постели, я иду в ванную и смотрюсь в зеркало. Почему люди говорят, что я с годами становлюсь привлекательнее? Глядя на свое почти пятидесятилетнее лицо, я вижу линии тревоги, морщинки страха, обрюзглость после родов, и некогда каштановые мои волосы становятся серебряными. Да, я сохранила фигуру и научилась правильно одеваться, но я вижу зажатую женщину.

Я мгновенно принимаю решение. Снова надев туфли, я спускаюсь по лестнице в кабинет Уинстона, одновременно уютный и внушительный с его высоким потолком и открытыми деревянными балками, откуда навстречу мне поднимаются струйки сигарного дыма. Он отрывается от стола, не ожидав увидеть меня в это время дня.

– Я приняла решение, – говорю я увереннее, чем ощущаю себя.

– По поводу? – он недоуменно сдвигает брови. Он и правда озадачен? Я осознаю, что он на самом деле не ждал, что я приму предложение, так что вся эта история с драконом Комодо вылетела у него из головы, как только мы закончили играть в безик.

Его пренебрежение усиливает мою решимость.

– Я еду в Ост-Индию.

Глава двадцать пятая

24 февраля 1935 года

Бей-оф-Айлендс, Новая Зеландия

Ветер дергает меня за волосы и довольно мягкое утреннее солнце согревает мои щеки даже в тени моей широкополой шляпы. Интересно, что сейчас в Чартвелле и как они там живут с момента моего отъезда восемь недель назад. Какая-то неделя до Рождества, и вот вся семья машет мне вслед на вокзале Виктория, и я прыгаю в поезд до Мессины, где сажусь на яхту Мойна «Розауру». Вступая на борт «Розауры», я сначала вспоминаю, как мы ступили на борт любимой «Энчантресс» Уинстона, но на этом сходство и заканчивается. На борту «Розауры» все пропитано праздничным, беззаботным настроением – ни намека на политические разговоры – и я погружаюсь в эту атмосферу. Такой беззаботности я никогда не испытывала прежде, и уж конечно не в моей бродячей тревожной юности. Даже ощущение вины за пропущенное Рождество улетучивается.

Я открываю глаза, щурюсь на нежное солнце. Поначалу свет слепит и вместе с покачиванием яхты на волнах Тихого океана это на миг выбивает меня из равновесия. Сориентировавшись, я вижу Теренса с широкой улыбкой на открытом лице.

– Что за улыбка? – спрашиваю я, сама расплываясь в усмешке. Невозможно оставаться серьезной, когда Теренс улыбается. Его улыбка заразительна.

– Я не могу улыбнуться красивой баядере? – его смущенное лицо становится лукавым.

– Ах вы! – я бросаю в него полотенцем, за то, что назвал меня жаргонным словечком для хорошенькой женщины. Хотя это географически оправдано, в этом есть намек на распутство. Восемь недель назад, когда я вступила на палубу «Розауры», я бы убежала в приступе праведного гнева после такого замечания. Теперь же долгое пребывание вместе с Теренсом на борту изменило меня.

Внезапно он шагает к поручням и вглядывается вдаль.

– Идите сюда, Клементина. Похоже, мы приближаемся к берегу.

Встав из шезлонга, я быстро запахиваю халат поверх купального костюма и становлюсь рядом с ним. Воздух пахнет морем и солнцем, а также в нем ощущается какой-то новый аромат. Может, цветок вроде магнолии, которые мы видели по берегам Новой Зеландии?

Не подумав, я хватаю его за руку.

– Это остров!

Он накрывает мою руку своей.

– Действительно.

Наши взгляды встречаются, и я вспоминаю момент, когда впервые его увидела. Переодевшись в каюте после прибытия на борт, я вошла в столовую, чтобы присоединиться к моим хозяевам, лорду Мойну и его любовнице леди Вере Броутон – или я так думала. Когда я вошла, меня встретил вовсе не Мойн, но его более приятный кузен Ли Гиннесс и его жена Пози. Оказалось, лорд Мойн присоединится к нам только через три недели, когда мы достигнем Сингапура. Я полагала, что эти несколько недель мы будем с Гиннессами втроем, и, хотя втроем неловко, я утешала себя тем, что у меня будет время побыть наедине с собой, как мне хотелось. Затем в салон вошел высокий, привлекательный мужчина. Мной овладела моя старая робость, и когда он представился как «Теренс Филип, директор лондонского отделения нью-йоркской арт-дилерской компании Нодлер», я не смогла ничего сказать в ответ. Уже нет.

– Нам приготовиться? – мне не терпится на лодке отправиться на этот необитаемый остров, прославившийся своими розовыми песчаными берегами, намытыми за десятки лет волнами, разбивающими кораллы, окружающие берег. В Бэй-оф-Айлендс, по которому мы идем, более 140 островов, один краше другого.

Теренс тянется к бутылке с шампанским на столике между нашими шезлонгами.

– Может, сначала выпьем? У нас полно времени, и Бог видит, нам не надо сосредотачиваться так же, как при рыбной ловле, и хорошо, что мы ее забросили.

Клементина, вступившая на борт «Розауры» более восьми недель назад, отказалась бы от шампанского под предлогом, что еще слишком рано. Или если бы я была в Чартвелле, я бы воздержалась от шампанского из-за того, что оно слишком дорого и бьет по нашему карману. Но я уже не та Клементина. Я беру свой хрустальный бокал и подаю Теренсу.