Леди не движется-2

— И что с ним делать, а? Ну вот что?!

— Делла, мне кажется, если у мужчины еще сохраняется стеснительность, ему отнюдь не так худо, как он старается показать, — тактично ответил Тед.

— Ага, а если он там сознание потеряет?

— Думаю, нет. В крайнем случае, тут потолок разбирается буквально руками. Вытащим.

— Ну спасибо, ты меня утешил.

— Рад служить. Не беспокойся. Мне кажется, боссу сейчас нужно немного внимания и заботы, но не медицинская помощь. Пожалуй, я принесу ваши вещи.

Я осталась наедине с запертой дверью уборной. Села на цветочную тумбу, к счастью пустую, уронила руки на колени. Трудно быть женщиной. Считается, что женщина вся сплошь состоит из капризов, но сдается мне, наши капризы заметны по правилу исключения — люди видят то, что нехарактерно, выбивается из общего ряда. А на мужские капризы, заметьте, никто внимания не обращает. Почему? Да потому, что это норма вещей! У мужчин это называется «требовательность», «разборчивость» и «чувство собственного достоинства». Если бы я оказалась на месте Августа (хотя не представляю, зачем бы мне так издеваться над собой) и отказалась ехать в госпиталь, он первый бы сказал — что за дурацкие капризы? А у него, значит, не капризы. У него это требовательность к качеству обслуживания, наверное. Или разборчивость в общении, не знаю. И разумеется, гордость. А как же? И этот человек еще попрекал Макса в эгоистичности. Можно подумать, сам лучше.

А что, хотелось бы знать, в коридоре бытовки делает цветочная тумба? Я приподнялась, осмотрела. Ну да, тумба. Пустая. Местами даже упаковочная пленка не снята. Надо будет спросить у нашего садовника, за каким хреном всякий инвентарь хранится в жилом домике, а не на складе.

Из уборной наконец выполз Август. Еще бледнее, чем был, осунувшийся, с красными глазами и мокрым, в капельках воды, лицом.

— Все еще уверен, что врач не нужен? — с оттенком ехидства уточнила я.

— Да, мне уже лучше, — прошептал Август. — Голова только болит. Я немного полежу, хорошо? Совершенно не выспался… Где моя комната?

Нормально. Принц в своем доме спрашивает у персонала, где ему лечь. Но я показала — разумеется, ближайшую к уборной спальню. Август благодарно кивнул и удалился. А я пошла проверять вторую комнату.

В чем-то Август прав: лучше провести несколько ночей в этой бытовке, чем в отеле. Несмотря на скромность обстановки, здесь было все необходимое плюс чувство защищенности — никто лишний не придет, не побеспокоит. Я разобрала сумки, которые принес Тед, переоделась. В соседней комнате было подозрительно тихо, а здесь ведь не такая замечательная шумоизоляция, как в основном доме. Я скрипнула зубами и пошла проверять.

Как я и думала, Август не спал, хотя и лежал с закрытыми глазами. Его колотил озноб, он улегся поверх одеяла прямо в одежде, на бок, сжался в комочек. Ко лбу и вискам прилипли мокрые волосы.

— Август, — тихонько позвала я от двери.

— Все хорошо, — едва слышно ответил он.

Ну понятно. Я решительно подошла, начала раздевать его. Он не сопротивлялся, даже когда я взялась за застежку на брюках. Раздев босса до трусов, я засунула его под одеяло. Подумала — и укрыла еще пледом, лежавшим на кресле. Приоткрыла окно, впуская свежий воздух, опустила черные, «ночные» жалюзи. В комнате воцарился густой полумрак, и я включила маленький светильник над кроватью.

— Спасибо, — благодарно прошептал Август. — Посидишь со мной немного?

— Страшно? — поддела я, но тут же устыдилась, села на кровать и взяла его за руку. Холодную, влажную руку. Да, ребята, это уже не притворство. Можно побледнеть по своей воле, но нельзя покрыться больной испариной.

Будем надеяться, это просто нервное истощение. Затянувшееся перенапряжение, на которое очень не к месту легли алкоголь и никотин.

Август не шевелился. Черты лица заострились, сделав его старше на вид. Стало понятно, как он может выглядеть в глубокой старости. Ничего, очень даже благородно. Кстати, на деда он похож не будет.

…Я видела его таким.

Мы оба учились на третьем курсе. В Мадриде отцветали последние краски осени, но было еще тепло. Целую неделю шли дожди, холодные и сильные. В воскресенье мы с Сэнди ходили на футбол. Нам пришлось прятаться от воды под его старенькой плащ-палаткой. Несмотря на то что мы вынужденно прижимались друг к дружке, очень плотно прижимались, сохраняя тепло и иллюзию сухости, Сэнди не позволил себе ни одного сомнительного жеста или слова. А я чувствовала, как отчаянно быстро бьется его сердце — нет, ребята, не от футбола. Чувствовала и молчала. У меня есть принцип — не встречаюсь с принцами. Принцам нужны принцессы, с прочими девушками они заводят романы без обязательств, не более того. Я не хотела легких отношений. Хватит уже притворяться, что мне это интересно, или хотя бы я умею «не впечатляться», или люблю секс сам по себе, без культурной нагрузки, как все любят еду — и какая разница, где поесть? Не обязательно ж делать из еды культ, нагружая ее массой ритуалов, как того требует традиция в отношении секса. Не умею я так. А потому лучше и не начинать.