Леди не движется

— Не станут. Все зверье в замке оформлено как домашний скот. Собаки, птицы, лошади. По документам это сельскохозяйственные животные, предназначенные на откорм и убой. Собак в корейской кухне едят, так что… А сельскохозяйственных животных можно усыпить, если есть подозрение, что они подцепили инфекцию. Ради предотвращения эпидемии. Комиссия уедет ни с чем.

— Но это же безнравственно.

— А им можно, они принцы, — сказала я, и, кажется, Эмбер вспомнила, что я не люблю это сословие.

Хотя видала я и других принцев. Черт, надо было ехать с Августом. Хоть человеком бы себя чувствовала. И Август точно не висел бы у меня над душой круглые сутки, контролируя, чтобы я не интересовалась ничем, кроме его персоны. Отоспалась бы, опять же. И не пришлось бы никому объяснять, почему я не хочу напиваться. Не хочу — отлично. Женщине неприлично быть пьяной. Она может вовсе не прикасаться к спиртному, кто ж ее осудит? А что родня Августа — скучные люди, которым важнее всего соблюсти приличия, в этом контексте даже хорошо.

Впрочем, я, наверное, идеализирую. Я была в Пиблс всего один раз, задержалась там на два дня, причем почти вся семья в тот момент разъехалась. Кто знает, что я увидела бы, вздумай поехать с Августом? Собрались бы все. Все скрытые конфликты, застарелые счеты выплыли бы на поверхность. Да и свадьба сильно отличается по атмосфере от рабочей встречи. Тем более что я в первый свой визит была молодой и восторженной. Старинная Шотландия, с ее диковатыми и понятными пейзажами, которые даже на сильном ветру казались застывшими, с ее людьми, у которых такое необычное чувство юмора — они любят шутки-розыгрыши, совершенно деревенское понимание доброй иронии. Ее здания, ее берега, ее горы-холмы, ее озера-лохи, ее побережье, которое я увидела только мельком, с борта самолета, ее ярко-зеленая трава с рассыпанными тут и там овечками и шотландскими длинношерстными коровами. Ее специфический диалект федерального языка, в который вплелись гэльские словечки. Ее еда и ее атмосфера, холодноватая, сдержанная, скупая на эмоции, но глубокая и прозрачная… Меня проняло до глубины души. Но в любом месте, в любом обществе есть свои недостатки и даже пороки. И Маккинби могут оказаться, например, лицемерами и ханжами. Возможно, это и к лучшему, что я не поехала в Пиблс. Приятно все-таки иметь иллюзии, когда они не мешают работе.

Но я не могла отделаться от сожаления. Контраст между сухим хладнокровием Маккинби и психопатическим разгулом Бергов был разительным и вынуждал меня в первом случае додумывать людям достоинства, которыми они вряд ли обладали, а во втором — приписывать недостатки, которых они лишены. Я все это понимала. Но рассудок оказался слабым соперником в борьбе с обидой. А может быть, меня, как и Эмбер, шокировал цинизм Бергов. Что-то они в этот раз превзошли себя в моральном разложении. Ничего святого у людей не осталось. Даже Макс старался дистанцироваться от родни, словно показывал — пусть я принц, но меру знаю, я не такой, я нормальный.

Определенно, зря я потратила время на эту поездку. Надо было рискнуть и поехать в Пиблс.

Шесть лет назад меня отправили курьером к Скотту Маккинби, деду Августа. Август тогда приходил в себя после отравления, едва не погубившего его, лежал в госпитале и даже не пытался очнуться. А меня вызвал к себе наш декан, Кид Тернер, и сказал: «Делла, тебе подвалила практика по нелегальной работе». Объяснил задачу: надо отвезти карточку в Пиблс. Именно карточку, а не пакет на чипе: так будет шанс отвертеться в крайнем случае. Сбросила — и ушла в отказ. Мало ли, чего на полу валяется. Информация на карточке украдена из полицейских и федеральных архивов, и понятно, что при поимке я буду все отрицать, поэтому отделаемся легко — Кида попросят в отставку, а меня — вон из Университета. Ни ему, ни мне в голову не пришло отказаться: информация касалась Джозефа Леверса, несостоявшегося убийцы Августа. Джо работал в Гуманитарном на кафедре психологии искусства, хвастался целым букетом редких заболеваний, и именно в силу отсутствующего здоровья не понес бы серьезной кары. У нас гуманные законы, и это правильно, но иногда становится обидно: почему подонок остается безнаказанным? На суде учтут болезненное состояние преступника, срок назначат по минимуму, в тюрьме Джо пожалуется на ухудшение, его переведут в больницу, а там и амнистируют — потому что нахождение в тюрьме его убьет. После покушения Джо скрылся, но Кид нашел его — силами разведки, разумеется, нелегально нашел. И все эти материалы, включая точное местонахождение мерзавца, я везла в Шотландию. Как сказал Кид, пусть сами разберутся.