Леди-плутовка

Она с трудом поднялась и отряхнула юбки. Нужно убедиться, что в столе ничего нет. Но, кажется, она все проверила, и писем, на которые нужно ответить, вроде бы не осталось.

Она стала открывать ящики. Пусто. Пусто.

Хорошо.

В последнем ящике обнаружилась пыльная бумага с монограммами. Может, сжечь? Впрочем, бумага хорошая: отрезать монограммы и отдать ее Люси для рисования, – так что пригодится.

Изабел попыталась вынуть бумагу, но это оказалось нелегко: стопка была размером с ящик, лежала плотно, так что пришлось тянуть изо всех сил, запустив пальцы почти до самого дна. Наконец ее усилия увенчались успехом. Она вытащила бумагу и услышала стук. Откуда? Из ящика?

Она ударила по нему ногой. И да, опять стук, но ящик пуст…

Видимо, нет.

Положив стопку на столешницу, она схватила нож для разрезания бумаги, вытащила ящик и, поставив на пол, принялась осматривать, поддевая ножом каждую трещину, каждый шов. Сухое дерево трещало, но наконец со щелчком выдало свои тайны. Фальшивое дно поднялось, и под ним обнаружилась деревянная шкатулка, плоская и маленькая: в таких хранят драгоценности.

Изабел подняла коробочку, взвесила на руке и, затаив дыхание, подняла крышку.

Внутри лежала брошь.

Брошь? Женское украшение?

Она подняла брошь, стала рассматривать. Нет, она раньше никогда не видела ничего подобного. Большая чудесная жемчужина в центре, окруженная мелкими жемчужинами и оправленная в золото.

Почему у Эндрю оказалось это украшение? Почему он его спрятал?

Изабел ничего не понимала.

Встав, она подняла ящик. Положить брошь назад?

Она переводила взгляд с броши на ящик и обратно. Все это очень странно.

От двери раздался голос:

– Тетя Изабел, вот вы где! А я все гадала… Ой!

Изабел подняла глаза. Люси стояла как громом пораженная, не сводя глаз с украшения на ее ладони.

– Это невозможно, – прошептала она. – Невозможно, чтобы эта брошь оказалась здесь.

Ее лицо было белее снега, хрупкую фигуру сотрясала дрожь.

«Ее родители были убиты во время ограбления, – сказала Изабел Каллуму. – Украли только одно украшение: жемчужную брошь, которая несколько поколений хранилась в семье».

Только сейчас Изабел осознала, что держит в руке и откуда взялась эта брошь, и уронила ящик на пол. Старое дерево разлетелось на куски.

Глава 18

– Мне очень жаль, – словно издалека донесся голос Каллума. – Но это не та улика, которую я думал найти.

Конечно, она в панике написала ему. Лакей Дуглас, словно заразившись ее нетерпением, проникся срочностью дела, рысцой выбежал из дому и вернулся вместе с Каллумом как раз тогда, когда Изабел немного успокоила Люси тихими словами и приличной порцией бренди.

Они с Люси вышли в коридор, потому что в комнате находиться было невозможно. Каллум оглядел стол, разбитый ящик, тайник, брошь, а закончив, присоединился к женщинам. Темные панели коридора оттеняли золотые рамы картин. Изабел хотелось разбить все и немедленно убраться из дома, но следовало сохранять спокойствие – ради Люси – так что она держалась изо всех сил.

Она обняла девушку, погладила по спине.

– Каллум, я не надеялась, что вы найдете улику, связанную со смертью Эндрю: прошло слишком много времени, – но это… это никак не связано с Эндрю, верно?

– Это было в его письменном столе, – мрачно пробурчал Каллум. – Но само по себе это не ответ.

Брошь была связана не со смертью Эндрю, а с гибелью родителей Люси. Неужели это он их убил? Или знал преступников?

– Не понимаю, – вздохнула Изабел. – И пытаюсь вспомнить, был ли он здесь, когда убили родителей Люси. Он никогда не уезжал из дому на такое время, чтобы успеть добраться до Глостершира. Нет, никогда. Поездка заняла бы несколько дней. А он никогда не отсутствовал больше чем одну ночь.

Бледная трясущаяся Люси, чуть отстранившись, смахивая слезы с ресниц, пролепетала:

– Это не мог быть он. Не мог. Просто совпадение. Или он выследил убийцу, отобрал брошь и спрятал ее, чтобы сделать мне сюрприз.

Совершенно непохоже на Эндрю и так же нереально, как отправиться куда-то за сотню миль и вернуться обратно, потратив на это всего сутки.

Но голос Люси был таким жалобным, что Изабел оставила эти сомнения при себе.

– Мне очень жаль, – повторил Каллум. – Я попробую навести справки, но пока все, что могу сделать, это порекомендовать позвать плотника, чтобы отремонтировать разбитый ящик.

– Вряд ли я возьму на себя этот труд, – обронила Изабел. – Но спасибо.

Они пошли по коридору, и Люси свернула к своей спальне, пообещав лечь и отдохнуть. Изабел взяла Каллума за руку:

– У меня кое-что есть для тебя. Поскольку ты уже здесь… зайди ко мне на минуту.

– Обстоятельства неидеальны, – с сомнением буркнул он.

– Знаю. Но все равно зайди.

Они вошли в спальню. Изабел закрыла дверь, подошла к гардеробу и вынула большую коробку:

– Это для тебя.

Каллум поставил коробку на кровать, поднял крышку.

– Сапоги, – глухо констатировал он.

И не просто сапоги. Лучшие сапоги от лучшего лондонского сапожника, красивые, крепкие, блестящие, идеально сидящие на ноге благодаря меркам, которые она сняла, пока Каллум спал в гостевой комнате.