Леди полночь

Артур становился все более замкнутым. Иногда он говорил отрывками из стихов или несколькими словами на латинском, раз он попросил Джулиана передать соль на древнегреческом. Однажды, Диана осталась на обед, после того, как Артур ушел спать, она отвела Джулиана в сторону.

- Возможно, было бы лучше, если бы он не ел с семьей, - тихо сказала она. - Ты мог бы относить ему поднос вечером.

Джулиан кивнул. Гнев и страх, прочно угнездившиеся в его голове, поутихли из-за глухо пульсирующего разочарования.

Дядя Артур не собирался полюбить его братьев и сестер. Он не собирался укладывать их спать и целовать их содранные коленки. Он вообще не собирался никак помогать.

И тогда Джулиан решил, что будет любить их в два раза сильнее, чем смог бы любой взрослый. Он сделает для них все, он думал, когда он поднимался однажды вечером на чердак, где его дядя жил уже несколько месяцев.

Он открыл плечом чердачную дверь. На мгновение заморгав от резкого перехода из света в полумрак, он подумал, что комната была пуста. Что его дядя ушел, или был внизу, как он иногда делал в нечетные часы.

- Эндрю?- голос шел от пола. Там был дядя Артур, сгорбившийся, его спина прижата к огромному столу. Казалось, он сидит в луже чего-то темного. У Джулиана заняло лишь мгновение понять, что это была кровь – кровь в тусклом свете, липкие лужицы были повсюду, засыхающие на полу, склеивающие бумажные странички монографий дяди. Рукава рубашки Артура были закатаны вверх, его рубашка обильно перепачкана кровью. Он сжимал тупой нож в правой руке.

- Эндрю, - сказал он приглушенным голосом, медленно поворачивая голову к Джулиану. - Прости меня. Мне пришлось сделать это. У меня было слишком много мыслей. Снов. Их голоса приходят ко мне через кровь. Я проливаю кровь и перестаю слышать их…

- Чьи голоса?- к Джулиану вернулась способность говорить.

- Ангелов с Небес, - сказал Артур. - И демонов из морских глубин.

Он надавил подушечкой пальца на кончик ножа и уставился на крошечную каплю крови, моментально выступившую на его бледной коже.

Но Джулиан едва слышал его. Он думал о Конклаве и Законе., если кто-то начинал слышать голоса, говорившие лишь с ним одним и которые больше никто не мог слышать, если кто-то видел вещи, которые больше никто не мог видеть, они называли это «безумием».

И таким людям точно не позволяли управлять Институтом.

Оказалось, быть не любимыми не самый ужасный удел для детей Блэкторнов, с которым им пришлось столкнуться за свою не слишком-то длинною жизнь.

Глава 20 Давным-давно