Леди Полночь

– Позволь мне рассказать тебе правду, Эмма, пока ты еще не умерла, – сказал он. – Это тайна нефилимов. Они ненавидят любовь, ненавидят человеческую любовь, потому что их породили ангелы. И хотя Бог завещал ангелам заботиться о людях, ангелов он сотворил раньше и они всегда презирали его второе творение. Поэтому и пал Люцифер. Он был ангелом, который не пожелал пресмыкаться перед человечеством, он был любимым сыном Бога. Любовь – это слабость людей, и ангелы презирают их за это. Любовь презирает и Конклав, который наказывает за нее. Знаешь, что случается с парабатаями, которые влюбляются друг в друга? Знаешь, почему такая любовь запретна?

Эмма покачала головой.

Губы Малкольма дернулись и изогнулись в улыбке, и было в этой улыбке что-то такое неуловимое и в то же время полное жгучей ненависти, что Эмма похолодела.

– Тогда ты понятия не имеешь, что сделает твоя гибель с твоим любимым Джулианом, – сказал Малкольм. – Подумай об этом, пока жизнь покидает твое тело. В некотором роде твоя гибель – это акт милосердия.

Он поднял руку, на пальцах у него затрещал сиреневый огонь.

Малкольм направил магию на нее. Эмма вскинула руку, ту самую руку, на которой Джулиан начертал руну выносливости, ту самую руку, которая болела и ныла с того момента, как она поразила Черную книгу.

В руку ударило пламя. Эмма почувствовала сильный удар, но ничего более. Руна выносливости наполняла ее тело силой, а вместе с этой силой волной накатывал и гнев.

Она злилась на то, что Малкольм убил ее родителей, злилась на долгие годы, потраченные на поиски убийцы, который всегда был у нее под носом. Она злилась на каждую его улыбку Джулиану, на каждый раз, когда он брал Тавви на руки, чувствуя, как сердце полнится ненавистью. Она злилась на то, что Блэкторны снова лишились близкого человека.

Она сжала рукоятку Кортаны и поднялась на колени. Ее волосы взметнулись в воздух, она подалась вперед и пронзила мечом живот Малкольма.

На этот раз Черная книга не защитила его. Эмма почувствовала, как клинок вошел в его тело, разорвал кожу и скользнул по костям. Она увидела, как его острие вышло из спины у мага, как его белый пиджак заалел от крови.

Эмма вскочила на ноги и освободила меч. Малкольм кашлянул. Кровь струилась на пол, текла по камню, заливала Руки славы.

– Это за родителей, – сказала Эмма и изо всех сил толкнула Малкольма на стеклянную стену.

Она услышала, как хрустнули его ребра. По стеклу пошли трещины. Вода брызнула внутрь и каплями осела у Эммы на лице, соленая, как слезы.

– Я расскажу тебе о проклятии парабатаев, – задыхаясь, выдавил Малкольм. – Конклав ни за что не позволит тебе этого узнать – это под запретом. Убьешь меня – и не узнаешь никогда…

Левой рукой Эмма дернула рычаг.

Стеклянная дверь распахнулась, и Эмма скользнула за нее. Внутрь хлынул поток воды – живой, как рука, сотканная из капель моря. Поток охватил Малкольма, и на миг Эмма ясно увидела, как он пытается бороться, как он слабо двигается в водовороте воды, которая разлилась по полу, схватила его и заключила в нерушимую сеть.

Поток сбил Малкольма с ног. Он вскрикнул от ужаса, и его поглотил океан. Поток ушел обратно в проем и забрал с собой чародея. Стеклянная дверь захлопнулась.

В пещере воцарилась оглушительная тишина. В изнеможении Эмма припала к стеклу, за которым плескался океан цвета ночного неба. Тело Малкольма казалось белой звездой в темноте. Оно проплыло сквозь водоросли, и в следующую секунду к нему протянулись длинные когти, которые схватили Малкольма за щиколотку, дернули его и утащили вниз, в черноту.

За спиной у Эммы что-то вспыхнуло. Эмма обернулась и увидела, что фиолетовая стена, блокировавшая коридор, исчезла: чары рассеивались, когда погибал наложивший их маг.

– Эмма! – В коридоре раздались гулкие шаги. Из тени появился Джулиан. Его лицо исказилось от волнения. Он подбежал к Эмме, обнял ее, и его руки погрузились в ее промокшие, залитые кровью доспехи. – Эмма, боже, я не мог пройти сквозь стену, я знал, что ты здесь, но не мог спасти тебя…

– Ты спас меня, – хрипло сказала она и хотела показать ему руку с руной выносливости на ней, но не смогла пошевелиться в его крепких объятиях. – Спас. Ты этого не знаешь, но ты меня спас.

И в это мгновение послышались другие голоса. Остальные вышли из коридора. Марк. Кристина. Диего. Диана.

– Тавви, – прошептала Эмма, – он…

– С ним все в порядке. Он на улице вместе с Таем, Ливви и Дрю. – Джулиан поцеловал ее в висок. – Эмма.

Его губы коснулись ее губ, и она почувствовала, как ее пронзило огнем любви и боли.

– Отпусти меня, – прошептала она. – Ты должен меня отпустить, нельзя, чтобы нас увидели. Джулиан, отпусти меня.

Он поднял голову, посмотрев на нее полными отчаяния глазами, и отстранился. Эмма видела, чего ему это стоило, видела, как дрожали его руки, когда он отнял их от нее. Пространство между ними показалось ей открытой раной.

Она отвела глаза от Джулиана и посмотрела вокруг. Пол был по щиколотку залит морской водой и кровью. Канделябр Малкольма плавал где-то в океане.