Леди Смелость

– Ты не понимаешь. Я ни о чем не мог думать. Представлял лишь, как ты лежишь, истекая кровью, на грани смерти, и причиной тому она. Она предала нас.

– Тебе это не известно, упрямец.

– Сегодня вечером я буду знать наверняка.

– А если окажется, что ты не прав?

– Невозможно, да и в любом случае мне еще предстоит найти эту мышку. Шесть дней прошло, * о ней ни слуху, ни духу. Я поставил людей у дома Бекета, Флегга, у дворца. Я даже послал людей к нынешней резиденции королевы, но они еще не вернулись. Впрочем, я не думаю, что Нора направилась 6ы к Марии.

Отряхнув с ладоней пыль от зерна, Себастьян подошел к сыну и положил руку ему на плечо.

– Ты должен найти ее поскорее, - сказал он, качая головой.

– Знаю. Я ночи не сплю, думая, что с ней могло случиться. О Господи, по-моему, я пребываю в аду.

– Ну нет, вовсе ты не в аду. Ты влюблен.

Кристиан отвернулся.

– Я не могу любить предательницу.

– А этого и нет. Пойдем на кухню. Я не позволю тебе пуститься в одну из твоих авантюр, пока ты не набьешь живот мясом. За два дня ты съел какие-то крохи.

Под взглядом отца Кристиан заставил себя съесть порцию мяса вдвое больше своей обычной. Позже, этим же вечером, после того как граф удалился в свои покои, он проскользнул в потайной ход под часовней и вышел в город, где его ждали Хекст и Иниго. За несколько домов от лавки Антэнка Кристиан надел черную маску с прорезями для глаз, носа и рта, и они влезли на крышу. Скользя, прыгая, карабкаясь, они перебирались с одной крыши на другую, пока не оказались на крыше дома, в котором помещалась лавка, и влезли через чердачное окно внутрь.

Кристиан распахнул дверь, ведущую на третий этаж, и прислушался. Тишину нарушал лишь храп слуг Антэнка. Он сделал шаг вперед, но Хекст загородил ему дорогу и сам пошел первым, вытаскивая на ходу меч. Оттесненный назад, Кристиан бросил раздраженный взгляд на Иниго, но тот в ответ лишь ухмыльнулся и отвесил ему поклон.

Они прошли через темный дом, спустились к лавке внизу и остановились у панели в стене рядом с лестницей. Кристиан провел рукой по стыку панели, нажал что-то, услышал щелчок. Панель отошла в сторону, открыв пустое пространство, освещенное тусклыми отблесками какого-то отдаленного источника света. Лестница уходила дальше вниз, откуда доносились неразборчивые голоса. Все так же, с Хекстом во главе, они бесшумно спустились по лестнице. На участке погруженном в тень, Кристиан обогнал Хекста и остановился у границы освещенного пространства, где четверо мужчин окружили пятого, привязанного к стулу.

Пленник был дородным мужчиной лет тридцати, одетым в костюм купца. Во рту у него был кожаный кляп. Кристиан ступил в круг света, и четыре пары глаз уставились на него. Антэнк, вздохнув, снял руку с меча; Саймон Спрай и двое их помощников последовали его примеру. Пленник посмотрел на Кристиана выпученными глазами.

– Хьюго Падерборн, - тихо проговорил Кристиан, и глаза пленника едва не вылезли из орбит. Кристиан лениво улыбнулся. - Жирный гусь, которого пора выпотрошить и изжарить. Выньте кляп.

Антэнк фыркнул:

– Зря вы это, милорд.

Услышав это обращение, узник заскулил. Кристиан махнул рукой, и один из помощников перерезал кляп ножом. Комнату мгновенно наполнил неестественно высокий скулеж, на октаву выше собачьего и куда более раздражающий.

– О Боже, не убивайте меня, не убивайте меня, пожалуйста, не убивайте меня, о Господи, Господи, помоги мне, Христос наш спаситель, спаси меня, о Более, помоги мне, о Боже, помоги мне.

Кристиан заскрипел зубами и, стараясь удержаться и не ударить Хьюго, сжал рукой рукоять меча.

– Сейчас же прекрати эти причитания.

– О Господи, Господи, Господи, помоги мне, Иисусе, спаси меня, Христос-спаситель, спаси меня, о Боже, помоги мне, о Боже, помоги мне.

Хьюго ныл, скулил, подвывал. Кристиан потерял остатки терпения, которое и так уже было на исходе после многих дней беспокойства и разочарований. Склонившись над Хьюго, он ударил его по пухлой щеке раз, потом другой. Маленький красногубый рот Хьюго округлился, приняв форму буквы о, и Хьюго расплакался.

Кристиан поднял вверх руки.

– О Боже.

Расхаживая взад и вперед перед Падерборном, он ждал, когда тот перестанет всхлипывать. Прошла минута, но плач не прекратился, а, напротив, набрав в громкости вдвое, перерос в настоящий вой. Кристиан выхватил кинжал и приставил острие к шее Хьюго.

– Заткнись, или я проткну тебе шею.

Хьюго закусил нижнюю губу и замолчал, изогнувшись, чтобы не чувствовать прикосновения острия кинжала. Кристиан убрал кинжал, затем, поставив ногу на низенькую табуретку и упершись локтями в колено, воззрился на Хьюго. Чем дольше он на него смотрел, тем чаще у того сквозь плотно стиснутые губы вырылись какие-то повизгивания.

– Я задам тебе только один вопрос, - сказал наконец Кристиан. - Кто твой хозяин?

– Боже, о Боже, о Боже.

Кристиан засмеялся и повернулся к Антэнку.

– Где эта твоя игрушка?