Леди-убийцы. Их ужасающие преступления и шокирующие приговоры

Были ли они влюблены? В те времена вообще хоть кто-то любил супруга? Ближе к закату жизни Мари писала о глубокой привязанности к Гобелену, но вскоре после свадьбы оба открыто завели любовников. Вопиющее поведение, хотя и не сказать, что сильно необычное. По правде говоря, для молодой, красивой и богатой замужней женщины было вполне закономерно наличие парочки любовников. Во Франции XVII века их наличие не вызывало осуждения. Наоборот, данный факт привлекал к вам внимание. К тому же Гобелен был мужчиной слабовольным, его будто не особенно волновало, что делает Мари, покуда она не мешает ему заниматься его собственными посредственными делами. Мари же, напротив, «была полна кипучей жизненной силы» и довольно скоро по уши влюбилась в человека, куда лучше справлявшегося с удовлетворением ее потребностей, чем муж.

К сожалению, выбор пал на плохого парня. Ее любовником стал дьявольски красивый военный офицер по имени Годен де Сент-Круа – ловелас с темными секретами, гениальный паршивец, способный ловко поддержать любую тему от теологии до химии.

Для Мари он оказался «демоном, что навлек бурю и поставил под угрозу безопасность семьи». Однако женщине подобная буря была по душе. Вскоре парочка стала предметом восхитительно скандальных толков.

Муж Мари был занят своими делами, и его совершенно не заботило, что у нее происходит с Сент-Круа. Но влиятельного отца и братьев отвлечь было не так просто. Они видели, как Мари открыто хвастается романом, и не могли терпеть такого унижения. Остальные дворянские семьи, может, и смаковали эротические похождения Мари с веселым восторгом, но родственники-мужчины не считали это поведение ни вдохновляющим, ни забавным. Для них это стало настоящим позором.

В то время, если кто-то навлекал позор на важную французскую семью, нужно было просто запросить небольшой документ, скрепленный королевской печатью, который давал право арестовать врага. Эта бумага называлась letter de cachet, что в буквальном переводе означает «письмо с печатью». Так вот, однажды днем, пока влюбленные катались по Парижу в своей дорогой карете, их перехватили гвардейцы и вручили Сент-Круа письмо от отца Мари. Затем незадачливого любовника мгновенно уволокли в Бастилию.

Нетрудно представить гнев, который испытала Мари, когда отец публично забрал у нее возлюбленного. По пути домой она «рвала и метала со слепой яростью дикого зверя». С этого и началась главная история Мари. Позднее она зловеще отмечала: «Нельзя никого злить; если бы Сент-Круа не заточили в Бастилию, может, ничего бы и не произошло».

Хорошие люди

Сент-Круа провел в тюрьме шесть недель и за это время, возможно, повстречался с другим заключенным, загадочным итальянским экспертом по отравлениям по имени Эдиджио Эксили. Настоящая истерия по поводу отравлений еще не успела охватить Париж, и яды на тот момент считались областью более хитрых итальянцев. (В то время ходила французская брошюра, в которой утверждалось: в Италии яд был «самым надежным и наиболее распространенным средством реализации ненависти и мести». То есть яд описывали так, словно это просто какое-то лекарство от желудочно-кишечных расстройств.)

Мари позднее говорила, что Эксили научил Сент-Круа всем нюансам сокровенного искусства отравления. Затем изменила эту версию и заявила, что на самом деле Сент-Круа узнал о ядах от швейцарского химика Кристофа Глазера, знаменитого ученого и личного аптекаря короля.

Глазер славился не только ученостью, но и совершенно дикими рецептами, включающими ингредиенты вроде «черепа человека, умершего насильственной смертью».

Разумеется, яды можно было приобрести в ближайшей аптеке – Мари в любой момент могла спокойно купить пузырек мышьяка или сурьмы. Но все эти истории свидетельствуют о желании любовников связать преступления с чем-то бо́льшим. Они не хотели быть обычными, скромными отравителями. Они жаждали, чтобы в сообщниках у них ходили величайшие умы; чтобы отравления были возведены в ранг макабрического искусства.

Пока Сент-Круа находился в заточении, Мари коротала время, лелея растущий гнев из-за временной утраты возлюбленного. Однако арест Сент-Круа был не единственным источником стресса. Мари нужны были деньги. Ее муж совершенно не умел распоряжаться ими, у семьи росли карточные долги, а Сент-Круа был дорогостоящим бойфрендом. Он тратил ее сбережения так, будто они были его собственными. Само собой, деньги отца казались Мари все более заманчивыми.