Леди удачи

— Благородный Эдвин Брэнгвин, сын бывшего лорд–губернатора, владельца земель в Каролине. Вступил на борт судна в Фалмуте и направляется в Чарльстон, Каролина. С почестями от Адмиралтейства поручается покровительству всех королевских генерал–губернаторов.

— Это для нас честь, — улыбнулась девица. — Это то, чего не хватает нашему поселению.

На палубе она увидела четырнадцать пассажиров. Некоторые были одеты, остальные были в ночных сорочках. Они стояли у заграждения левого борта.

— Мистер Брэнгвин, выйдите вперед.

В луче света от фонаря справа от нее появился бледный юноша лет двадцати. Едва одетый, в распахнутой у ворота рубашке, он представлял прекрасный образец молодого британца. На нем был ночной колпак и мягкие бархатные штаны, которые очень любят носить такие щеголи, когда их никто не видит. Он вышел вперед и тихим, почти безвольным голосом сказал:

— Это я. Что вы хотите от меня?

В его манерах не было ни жесткости, ни страха. Невооруженный, он не дрогнул перед лицом людей, известных как отчаянные головорезы. Капитан Рид приказала посветить ему в лицо. Оно было не лишено приятности, а решительная нижняя челюсть указывала на силу.

— Я решила взять вас заложником, в отличие от капитана этого корабля и остальных людей короля. Вы можете вернуться в свою каюту и собрать свои вещи, чтобы оставить корабль. Десяти минут вам хватит. Грегори, проводите его светлость.

Мэри развернулась на каблуках и вернулась в свою каюту. Там она взяла лист бумаги и перо и написала капитану, что она сделала с его пассажиром. Затем она приказала человеку, наблюдавшему за пассажирским отсеком, закрепить рулевое колесо корабля на курс с юга на юго–восток и пошла к лодкам. Она молилась о том, чтобы ветер отнес британский корабль подальше по курсу еще до восхода солнца, прежде чем запертым в трюмах удастся бежать. Своим матросам она велела налечь на весла. В два часа утра она последний раз увидела огни корабля Вест–Индской компании, а затем он скрылся в темноте.

Пираты достигли поселения на рассвете, и первым приказом Мэри было прекратить килевание, перебраться на «Черного дрозда» и сняться с якоря раньше, чем поднимется тревога. Заложнику отвели небольшую каюту и надели на ноги цепи, чтобы предотвратить попытки к бегству. Двух матросов оставили в качестве охраны, и в восемь утра «Черный дрозд» поднял якорь и взял курс на Тортугу. Когда Баттонс выбирала курс, ей пришло в голову, что не имело значения, куда направляется британский корабль, — на Ямайку, Сен–Китс или даже в Нью–Провиденс. Пройдет не меньше месяца, прежде чем судно попадет в один из этих портов. В записке, которую она оставила, недвусмысленно говорилось, что при первом же неблагоприятном признаке его честь Эдвин Брэнгвин будет лишен жизни. Она знала, что угроза только оттягивала последний момент. Никто в колониях не возьмет на себя смерть такого человека. Этот неизбежный приказ должен прийти из самого Адмиралтейства.

Возможно, она могла бы и избежать подобного исхода, но это полностью зависело от ее способности быстро решать и от личной храбрости.

VII

Благородный Эдвин Брэнгвин с легкостью воспринял свой арест. Он подшучивал над охранниками, когда те пришли, чтобы отвести его в каюту капитана.

— Всего лишь два мушкета? И только одна сабля? Лучше приставьте мне мушкеты к спине и взведите курки. — Он легко рассмеялся. — Я слышал, что ваш капитан — девица. Что же вы за мужики, если пошли на службу к шлюхе?

— Попридержи язык, сэр. Капитан приказала передавать ей все твои слова.

— Неужели? В таком случае передайте мадам мои комплименты и доложите, что его светлость просит к обеду подать вина. Что теперь, передадите?

— Да, каждое ваше слово.

— А еще скажите ей, господа, — прошептал Брэнгвин, — я не люблю, когда за столом мне связывают язык. Цивилизованный человек разговаривает, когда удовлетворяет свой аппетит. А также скажите ей, что она очень красивая девчонка. Хотя нет, я сам скажу об этом. А вы помалкивайте.

Матрос не ответил, а молча проводил молодого человека до двери. Он был одним из четверых, кто следил за сыном бывшего губернатора и знал, что лишится жизни, если что–нибудь случится с его пленником. Причем на его голову падет гнев не пиратки, а его товарищей. С этим человеком они снова могли получить королевское помилование, бросить пиратство и обосноваться где–нибудь, чтобы наслаждаться своим растущим благосостоянием. Большой Кайкос со временем мог стать раем для таких, как они, и каждый из них хотел бы сделать его своим постоянным домом.

В тот же вечер, когда заложника привели к Мэри Рид, она допросила его.

— Вы не боитесь того, что вас заставят замолчать?

— Нет, мисс. Для таких, как я, это сложно.

— И, — голос Мэри дрогнул, но в нем не было и следа смущения, — вы считаете, что я красивая девчонка?

— Да, только ваша красота, мадам, может заставить ваших головорезов подчиняться вам.

— И вы просите, чтобы к столу подали вино?

— Если вы не возражаете, мадам.