Ледяная княжна

Колокольчиком прозвенела тревога, Жаррин попятилась и замерла, ощутив лопатками холод стены.

– Пошли, – равнодушно махнул рукой Халаточник.

У девочки внутри все заледенело, а кусок хлеба потерял свой вкус. Быть может, последний кусок хлеба в ее жизни.

Она медленно поднялась, ватные ноги не слушались, и ей с трудом удалось заставить себя сделать первый шаг.

«Упасть бы в обморок или умереть, чтобы закончилось все разом», – мелькнула мысль. Жаррин прикусила губу, ощутив, как во рту появился привкус железа.

Боль придала сил. Девочка выпрямилась, с ненавистью глядя в равнодушное лицо тюремщика. Чуть старше ее, темные красивые глаза и смешные оттопыренные уши. Лицо простого паренька, любящего загорать. Он ни капли не походил на злодея, и в то же время вел ее на смерть.

Из подвала уходили по-разному. Кто рыдая, заламывая руки и проклиная всех и вся, кого выносили в бессознательном состоянии, а кто-то закатывал истерику, судорожно цепляясь за пол, как за жизнь, пальцами с обломанными ногтями.

Жаррин шла, сжав губы, так что было больно, гордо подняв голову, провожаемая сочувственными взглядами подруг по несчастью. И единственное желание крепло в душе – плюнуть в лицо тому, кто выдрал ее из прошлой жизни, сделал несчастными ее родителей и сейчас убивал их одну за другой…

Плюнуть, а потом умереть! Хоть в малом отомстив за все.

Шаг становился тверже, мысли злее, и по лестнице она поднималась, четко впечатывая каблуки в полустертые ступени. Как там сказала ледяная, прежде чем исчезнуть за дверью? «За нас все равно отомстят»? Жаль, она не успеет насладиться этим радостным моментом.

Воздух в темном коридоре был сырым и затхлым, но Жаррин вдыхала его полной грудью. После подвала он казался удивительно свежим.

Длинный коридор привел к узкой каменной лестнице.

– Вперед! – несильно ткнул ее кулаком в спину Халаточник.

Жаррин шагнула на нижнюю ступеньку. По стенам рос зеленоватый мох, сочилась потеками вода. При их приближении испуганно рванул в сторону паук. Жаррин приостановилась, чтобы разглядеть его получше, но тот уже удрал в щель.

В эти последние мгновения в жизнь будто добавили красок. Запахи стали ярче, каждая деталь приобрела особую важность.

Они поднялись на первый этаж. Дом был явно заброшен, везде валялись кучи мусора, откуда-то противно воняло пригорелой едой.

Жаррин страстно захотелось выйти на улицу, хоть на мгновение увидеть голубое небо, но Халаточник повернул в глубь дома. От них не отставал здоровый мужик, сопя в спину, и о побеге можно было забыть.

Она шла, воспринимая все отстраненно, словно это происходило не с ней, а с кем-то другим, словно не ее сейчас вели умирать.

Пройдя по широкому холлу и анфиладе из нескольких комнат, в которых Жаррин жадно выглядывала зелень за окнами, они втроем подошли к металлической двери. Халаточник нервно облизнул губы и тихонько постучал. Сначала ничего не происходило, затем дверь распахнулась, на пороге стоял хмурый мужчина, одетый в такой же странный халат. Он окинул их равнодушно-усталым взглядом и мотнул головой:

– Заводи.

– Ты это… – прокашлялся Халаточник номер один, – давай сам, а?

Халаточник номер два презрительно хмыкнул:

– Ну давай сам. – И, посторонившись, приказал: – Заходи, красавица.

Жаррин вздрогнула, глубоко вздохнула и шагнула за порог.

Широкая лестница с десятком мраморных ступеней вела в просторное помещение с лепным потолком и золочеными рамами. Когда-то это был праздничный зал, но сейчас проемы окон были заделаны кирпичами, рамы висели пустыми, без зеркал, свет давали с десяток факелов, развешанных по стенам, их чадящий смрад поднимался вверх, просачиваясь наружу через щели в потолке.

Здесь пахло дымом, кровью и смертью.

Жаррин замерла, пытаясь понять, что перед ней. Лаборатория? Больница? Морг? Или святилище древнего храма?

Странные росписи углем на стенах. Красные полосы на полу, складывающиеся в нечто хаотичное и зловещее. Медицинский стол в центре и рядом блестящей горкой инструменты. Диковинные идолы, выстроенные вокруг стола, и воткнутые в них зажженные палочки с благовониями, чей тонкий аромат не мог перебить тяжелый запах крови, царящий в зале. В угол, где лежало нечто накрытое грязной тряпкой с кровавыми разводами, Жаррин только один раз взглянула и больше не смотрела.

Стоящий к ним боком человек в светлой рубашке с закатанными рукавами просматривал бумаги, которыми был завален еще один стол. Мужчина держал в руках пожелтевший от времени свиток, вчитываясь в полустертые буквы и бормоча что-то на незнакомом языке. Вот он отшвырнул свиток в сторону и выругался.

Халаточник номер два почтительно кашлянул, привлекая внимание.

Мужчина резко повернулся, и Жаррин замерла испуганным кроликом. Хозяин этого кошмара был невысок, сухощав, короткие черные волосы густой волной шли от высокого лба, цвет кожи был слишком темным для жителя Южной Шарналии, но главным было не это. Глаза! Словно два уголька они выделялись на его довольно привлекательном лице, придавая ему жуткий потусторонний вид.