Ледяная обнаженная

– Пока ты не докуришь свою сигарету и не допьешь свой стакан.

– И что тогда?

Она подумала над этим минутку и снова поднялась.

– Я устрою сейчас небольшую демонстрацию, и тогда, может быть, ты не очень задержишься со своим стаканом.

Она завела одну руку за спину и раскрыла молнию своего пляжного платья, движением плеч освободила руки и позволила платью соскользнуть на пол. Осталась она в белом лифчике и очень, ну совсем коротких нейлоновых трусиках.

– Ты уловил мысль? – сатанински улыбнулась она. – Даже не пытайся убедить меня, будто ты не знал с самого начала, о чем речь.

– Как я мог не догадаться? Это было предложено мне на тарелочке с голубой каемочкой.

– Джеймс не очень-то утонченный тип, не так ли? – Она развлекалась вовсю. – Неожиданно он почувствовал огромное доверие к тебе – одной мысли об этом большом и жестоком лейтенанте было достаточно, чтобы позеленеть. Сейчас ты его убедил в том, что ты единственный, кто может спасти его. Так что теперь все, что ты ни пожелаешь, лишь попроси. А сейчас тебе не надо даже просить!

Я допил стакан, затушил окурок и поднялся на ноги. Майра качнулась в мою сторону так, что потеряла равновесие, и ей пришлось опереться на меня всем телом.

– Почему бы нам не пройти в комнату для гостей? – мягко спросила она. – Сейчас-то я гарантирую, что никто не прервет!

– Прекрасная идея, милая, – искренне сказал я. – Могу только сожалеть, что нас прервали вчера.

На ее лице на минуту появилось удивление.

– О чем это ты говоришь, Дэнни?

Я положил руки на ее плечи и нежно поставил Майру вертикально.

– Я очень сожалею относительно завтрака, но мне нужно уходить.

Она все еще не могла ничего понять.

– В чем дело-то? – спросила она снисходительным голосом. – Разве тебе не все еще ясно? Джеймс дал тебе королевское добро. Так что теперь это официально, Дэнни! У тебя есть согласие хозяина!

– Я знаю, – с раскаянием сказал я. – В этом-то вся проблема!

– Проблема? – нахмурилась Майра.

– В своей жизни я встречал всяких сукиных сынов, – прохрипел я, – но будь я проклят, если я воспользуюсь какой-либо услугой самого сукиного из них, желающего подарить мне свою жену, даже не спросив у нее об этом.

Она рассмеялась со снисходительностью в голосе.

– Кому какое дело, Дэнни. Не бери в голову Джеймса. Ведь если бы я не согласилась на эту сделку, из этого ничего бы не вышло. Так что забудь его!

– Не так-то это легко. Мне очень жаль.

Улыбка медленно сползла с ее лица.

– Ты хочешь сказать, что ты не собираешься... что ты не станешь?

– Я очень сожалею, но я не стану.

– Я встречала странных людей, – медленно проговорила она, – но ты, братец, превосходишь их всех!

Я обошел ее вокруг и направился в холл. Когда я достиг входной двери, то услышал сзади мягкое шлепанье ее шагов. Я раскрыл уже дверь, когда она позвала: "Дэнни".

Я обернулся и взглянул на нее. Лицо ее сильно побледнело под загаром, и в глазах явственно проступила неуверенность.

– Дэнни! – напряженно выдавила она из себя. – Ты же знаешь, что это не составит никакой разницы – он все равно будет думать, что это случилось.

– Я знаю, – тупо проговорил я.

– Так что же тогда? – Она потеряла на миг способность говорить. – Почему ты избегаешь меня?

– Я не уверен, что смогу это объяснить, – осторожно промолвил я. – Я знаю, он будет считать, что это случилось, и мне хочется, чтобы он так считал.

– Я совсем не понимаю тебя, Дэнни Бойд, – еле слышно сказала она. – Неужели я уже не вызываю в тебе желания?

– Ты так же привлекательна для меня, как и вчера, – правдиво ответил я, – и мои чувства к тебе не имеют ничего общего с этим.

– Тогда почему?

– Неужели ты не можешь понять, – прорычал я. – Я не желаю никаких услуг от этого сукиного сына!

Глава 9

Наконец-то я позавтракал – в номере Пэтти Ламонт. На Пэтти было мягкое и действительно женское платье, сочетавшееся с ее мягким женственным видом. Задним умом я начинал понимать, что совершил ошибку прошлой ночью. Во мне росло тревожное ощущение. Она проявляла все безошибочные симптомы приверженности к той теории, по которой, раз отдавшись, она могла рассчитывать на постоянные близкие отношения. И проявлялось это прежде всего в мелких деталях. Когда мы поели и она, игнорируя мое желание выпить черного кофе, налила сливок в мою чашку, объясняя, что черный кофе плохо действует на нервы, тревога уже не покидала меня.

– Как ты провел утро, дорогой? – спросила она, глядя на меня широко раскрытыми глазами, когда я с содроганием сделал глоток кофе со сливками.

– Как всякое другое, – кисло ответил я. – Ильмо считает, что страховая компания должна теперь заплатить, поскольку его адвокаты нашли какую-то зацепку, и что теперь я ему не нужен.

– Но он не может так поступить! – возмутилась она. – Это нечестно после всего того, что ты испытал. – Она скромно моргнула. – Конечно, я знаю, что многое из того, что ты сделал вчера, ты сделал ради меня!

– Затем я посетил Раттера в его доме, – небрежно сообщил я. – Он мне сообщил нечто действительно интересное: что вовсе не он придумал организовать этот конкурс.

– Как я полагаю, он сказал, что это была моя идея?