Ледяная свадьба

– Вы так думаете? – снова стал возражать Волынский. – Сей вариант можно рассмотреть, токмо после того как иного выбора для нас не будет, господа. Но торопиться не стоит!

– Что сие значит, Артемий Петрович? Али против ты кандидатуры Елизаветы Петровны? Говори прямо!

– При Елизавете много кто сейчас состоит. Сами про сие подумайте. И все они, эти мелкие дворянчики, гвардейские сержанты, да и простолюдины вроде Розума Алешки, ежели цесаревна на трон сядет, захотят при ней места важные занять! А что получим мы? Я что получу?

Волынский желал власти лично для себя, а не только блага для империи Российской. Он хотел стать новым Меньшиковым.

– Мерзкое властолюбие сжигает тебя, Артемий Петрович! – строго сказал Соймонов. – Что наша жизнь перед Россией и перед величием её! Россия останется и после нас, Артемий!

– Да токмо ли про себя я думаю?! Но мои проекты по преобразованию империи требуют власти для меня. Я могу все обустроить, не так как было до сих пор. Ведь много непорядка у нас! Сами посмотрите. Чиновники воруют столь много. Образования народного нет. Мужик наш во тьме прозябает без просвещения истинного. Крестьяне в состоянии рабском! Как все это изменить? И если мы у руля империи станем, то это сделаем! А если нет, то кто поручится, что люди Розуму Алешке13 подобные, о благе империи печься станут? Да и будет ли Розум лучше Бирона? В том могу поручиться, что не будет! Бирен из конюхов, а Розум из свинопасов. И сей свинопас как графом станет, так про Россию и позабудет. И что из того что он не из немцев?

– Артемий Петрович прав, господа, – поддержал Волынского Эйхлер. – Про сего Розума ничего хорошего сказать нельзя. Глуп. И что станет, коли такому власть доверить? Похлеще Бирена наглеца узрите.

– Но план действий нам на случай скорой смерти Анны Ивановны составить надобно! – сказал Еропкин. – В Петербург прибыл посол Франции маркиз де ла Шетарди. И после того как он представился императрице, свой первый визит он сделал к Елизавете Петровне. А это говорит о том, что Франция поддерживает её как претендентку на трон! И посол Франции может нам и деньгами помочь в случае переворота.

– Я не хочу отметать плана вашего. Про то говорить нам рано! – снова высказался Волынский. – Подождать надобно. Государыня еще жива. И кто знает, может она и назначит меня регентом при Анне Леопольдовне. И обговаривать вопрос о Елизавете станем потом.

– Но Бирон при Анне большую силу имеет!

– Бирон может и исчезнуть, господа. А вы разговоры о Елизавете пока покиньте! Анна слишком ревнива к власти и когда кто-то Лизку величает, не простит того. А вы мне все живыми надобны. Я большие прожекты относительно переустройства империи Российской имею. И для того к власти рвусь. Для того она мне надобна, а не токмо для возвеличивания особы моей. Что Волынский для истории значит? Ничего! Но проекты его многое изменить смогут…

***

Год 1739, октябрь, 11-го дня. Санкт-Петербург.

При дворе императрицы.

Анна Ивановна совсем изменилась. Под её глазами набухли мешки и появились синие круги. Стали выпадать волосы. Подниматься с одра болезни она уже неделю не могла. Биренша и Бирон были подле неё и сами ухаживали за императрицей, не доверяя слугам.

Бенингна сама подавала государыне лекарства, ставила компрессы, и лично пробовала всю пищу, что ей приносили.

Придворные медики утверждали, что императрица страдает «каменной болезнью». Придворный врач цесаревны Елизаветы Жано Листок после медицинского консилиума, куда и его позвали, сообщил своей принцессе, что внутри у государыни находиться большой камень, с мельничный жернов, и обнимал тот камень весь низ живота царицы, уродуя тело государыни. И говорил Листок, что Анна не долговечна…

Сегодня по приказу Бирона из Москвы привезли лекаря Рибейро Сансеча. Его сразу же доставили во дворец, и он произвел осмотр царицы.

– Что скажешь? – спросила Анна. – Чего молчишь? Язык проглотил?

– Ваше величество, вам противопоказаны вино и жирная пища. Никаких острых соусов и никакой буженины.

– Вот заладили! Нельзя да нельзя! Чего ты мне толкуешь? Эрнест! Он мне тоже, что и мои лейб-медики говорит. Мне надобно лекарств, что мне помогут! А не советов чего есть и чего пить.

– Я пропишу вам сильное средство и могу поручиться, что вашему величеству станет легче. Но строжайшая диета вам просто необходима.

– Давай готовь свое лекарство! – приказала Анна, и врач удалился.

Бирон вытер императрице пот со лба.

– Анхен, тебе стоит прислушаться к советам мудикуса, – произнес он. – Твое здоровье драгоценно для нас. И для всей империи. Нас ждет трудный год.

– Снова обращался к астрологу, Эрнест? – спросила императрица.

– Да, Анхен. Но я и без того знаю, что нас ждет. Тревожное чувство не покидает меня. Потому мы с Бенингной стали на страже возле тебя.

– Я вижу это. А где мои придворные?

– Уже три дня почти никого нет, Анхен. Только те, кто дежурит и у твоих покоев по долгу службному. Ты же знаешь придворных, – ответила Бенингна. – Приходили также справляться о твоем здоровье от Остермана.