Ледяная трилогия

Боренбойм кинулся на ворота. Замолотил по ним руками и ногами. Очки слетели. Он прислушался. Тишина.

Он заскулил, прижавшись к воротам. Сполз на землю. Заплакал. Встал, отошел от ворот, пробежал на полусогнутых ногах и с разбега ударил ногой в ворота.

Прислушался. Нет ответа.

Он набрал в грудь побольше воздуха и закричал изо всех сил.

Эхо разнесло крик по окрестности.

Где-то далеко залаяла собака. Потом другая.

— Ну я прошу… ну умоляю! — вскрикивал Боренбойм, стуча в ворота. — Ну я же умоляю! Ну я же умоляю! Ну умоляю!! Блядь… ну я же умоляю!!!

Истошный крик его оборвался хрипом. Он замолчал. Облизал губы.

Тонкий месяц выплыл из-за тучи. Две собаки неохотно лаяли.

— Нет… это нельзя так… — Боренбойм отступил от забора. Очки хрустнули под ногами. Он наклонился, поднял. Левое стекло треснуло. Но не вылетело.

Он вытащил платок, протер очки. Надел. Платок кинул в лужу. Всхлипнув, вздохнул. Побрел по улице.

Дошел до перекрестка. Свернул. Дошел до другого. И чуть не столкнулся с машиной. Красная «Нива» резко затормозила. Его обрызгало из лужи.

— Ты чего, охуел? — открыл дверь водитель: 47 лет, худое морщинистое лицо, впалые щеки, стальные зубы, кожаная кепка.

— Извини, друг. — Боренбойм оперся руками о капот. Устало выдохнул: — Отвези в милицию. На меня напали.

— Чего? — зло сощурился водитель.

— Отвези, я заплачу… — Боренбойм вытер водяные брызги с лица. Полез во внутренний карман. Вынул бумажник, раскрыл. Поднес под грязную фару: все четыре кредитные карты на месте. Но как всегда, ни одного рубля. И? Еще одна карточка: VISA Electron. С его именем. Такой у него никогда не было. У него была VISA Gold. Он повертел новую карточку:

— What’s the fuck?

В углу карточки он разглядел написанный от руки пин-код: 6969.

— Ну, чего, долго стоять будем? — спросил водитель.

— Щас, щас… Слушай… а тут какая станция?

— Кратово.

— Кратово? — Боренбойм посмотрел на его кепку. — Новорязанское шоссе… Отвези в Москву, друг. Сто баксов.

— Так. Отошел от машины! — зло ответил водитель.

— Или до милиции… то есть до Рязанки… до Рязанки подвези!

Водитель захлопнул дверь. «Нива» резко тронулась. Боренбойм отпрянул в сторону.

Машина свернула за угол.

Боренбойм посмотрел на карточку:

— Блядь… дары волхвов… и с пин-кодом! Туфта, сто процентов.

Спрятал карточку в бумажник. Сунул его в карман. Пошел по улице. Мимо заборов и темных дач. Ежился. Сунул руки в карманы брюк.

В окнах одной дачи горел свет. Возле глухих ворот была калитка. Боренбойм подошел к ней. Дернул. Калитка была заперта.

— Хозяин! — крикнул он.

В доме залаяла собака.

Боренбойм подождал. Никто не откликнулся. Он крикнул еще раз. И еще. Собака лаяла.

Он зачерпнул мокрого снега. Слепил снежок. Кинул в окно веранды.

Собака продолжала лаять. Никто не вышел.

— И не князя будить — динозавра… бля… — Боренбойм сплюнул. Двинулся по темной улице.

Улица стала сужаться. Превратилась в грязную тропу. Зеленый и серый заборы сдавили ее.

Боренбойм шел. Тонкий ледок хрустел под ногами.

Вдруг тропа оборвалась. Впереди оказался резкий спуск. Грязный. С водой и снегом. И смутно виднелась неширокая река. Черная. С редкими льдинами.

— Кончен бал, погасли свечи, fuck you slowly…

Боренбойм постоял. Поежился. Повернулся. Пошел назад. Поровнялся с освещенным домом. Слепил снежок. Подбросил в воздух. Пнул ногой. И вдруг зарыдал в голос, по-детски, беззащитно. Побежал, рыдая. Вскрикнул. Остановился:

— Нет… ну не так… ооо, мамочка… ооо! Мудак… мудак ебаный… ооо! Это просто… просто… мудак…

Высморкался в ладонь. Всхлипывая, пошел дальше. Свернул направо. Потом налево. Вышел на широкую улицу. По ней проехал грузовик.

— Эй, шеф! Эй! — хрипло и отчаянно закричал Боренбойм. Побежал за грузовиком.

Грузовик остановился.

— Шеф, подвези! — подбежал Боренбойм.

— Куда? — пьяно посмотрел из окна водитель: 50 лет, грубое желто-коричневое лицо, кроликовая шапка, серый ватник, сигарета.

— В Москву.

— В Москву? — усмехнулся водитель. — Ёптеть, я спать еду.

— Ну, а до станции?

— До станции? Да это ж рядом, чего туда ехать-то?

— Рядом?

— Ну.

— Сколько пешком?

— Десять минут, ёптеть. Иди вон так… — Он махнул из окна грязной рукой.

Боренбойм повернулся. Пошел по дороге. Грузовик уехал.

Впереди показались фары. Боренбойм поднял правую руку. Замахал.

Машина проехала мимо.

Он дошел до станции. Возле ночной палатки с напитками стояли белые «Жигули». Водитель покупал пиво.

— Друг, слушай, — подошел Боренбойм. — У меня большая проблема.

Водитель недоверчиво покосился: 42 года, высокий, упитанный, круглолицый, коричневая куртка:

— Чего?

— Мне… надо тут дом один найти… я не запомнил номера…

— Где?

— Тут… тут рядом.

— Сколько?

— Пятьдесят баксов.

Водитель прищурил заплывшие поросячьи глазки:

— Деньги вперед.

Боренбойм автоматически достал бумажник, но вспомнил:

— У меня нет наличных… я заплачу, заплачу потом.

— Не канает, — качнул массивной головой водитель.

— Ну, погоди… — Боренбойм тронул грязной рукой свою щеку. Потом снял с левой руки часы:

— Вот, часы… швейцарские… они тыщу баксов стоят… понимаешь, на меня напали. Поедем, найдем их.

— Не играю в чужие игры, — мотал головой водитель.