Ледяная трилогия

Оксана Терещенко, 27 лет, менеджер. Я очень хотела попробовать систему «LЁD». Даже не потому, что много слышала про нее. Еще давно, кажется года три назад, когда японцы нашли Тунгусский метеорит, вернее, то, что от него осталось, а русские и шведские ученые открыли «эффект Тунгусского льда», я была очень заинтригована этим событием. Это открытие обещало революцию в сенсорике. И вообще, мне нравилась вся история с Тунгусским метеоритом, что это — огромная глыба льда, причем лед с особой кристаллической решеткой, которого нет в природе. Лед, упавший с неба, глыбища, которую никак не могли найти, но оказывается, кто-то ее нашел и втихаря ковырял. Куда девали этот лед? Что с ним происходило? Кто были эти люди? Так и осталось загадкой. Зато теперь, когда ученые синтезировали этот необыкновенный лед, стало еще интересней. И когда мне в нашей фирме сообщили, что я попала в двести тридцать первоиспытателей, я просто обалдела! Это был большой сюрприз для меня. Включил меня в список 230 наш коммерческий директор, даже не спросив моего согласия. Просто он видел, как я шарю в Интернете и слежу за «ТФ». И когда я по воле рока оказалась среди первоиспытателей, он сказал, что я должна попробовать приставку здесь, в нашей фирме, на глазах у сотрудников. И все это поддержали! Делать нечего, вчера я приехала как всегда к 9.30 вместе с коробкой. Там уже все ждали. В зале упаковки сдвинули пачки к стенам, поставили посередине директорское кожаное кресло. Две сотрудницы помогли мне надеть нагрудник, вставили в молоточек кусок льда, все включили в сеть, я подключила к ней шлем, надела его, нащупала пальцем на проводе кнопку пуска и нажала. И сразу же молоточек стал клевать меня льдом в грудь. А в шлеме было темно. Это было смешно и немного щекотно: тук, тук, тук, тук, как птица стучит и стучит мне между грудей! А смешно было потому, что я представила себя со стороны: сидит в купальнике и шлеме менеджер фирмы, что-то клюет ее в грудь, все стоят и смотрят — чего будет! Но ничего не происходило — в шлеме темнота. И я стала волноваться. Дело в том, что я вообще-то не люблю темноту. И когда сплю одна — всегда включаю свет. Это у меня с детства, по-моему, лет с десяти. Дело в том, что мой отец выпивал и, когда приходил пьяный домой, грубо обращался с мамой. Мы жили в военном городке, в двухкомнатной квартире, в маленькой комнате спали они, а в большой — я. И я несколько раз слышала, как отец ночью насиловал мать, то есть она не хотела, а он брал ее, пьяный, силой. И она плакала. А я однажды не выдержала, встала и включила в своей комнате свет. И отец сразу затих. Он даже не ругался на меня. А потом я просто стала часто это делать. И стала бояться спать в темноте. И когда я про это думала, сидя в темном шлеме, я вдруг очень ярко вспомнила один случай из детства. Как-то летом меня мама уложила спать днем, а сама ушла в магазин. И я проснулась — никого нет дома. Только холодильник стучал. Он был большой и пузатый, громко работал и всегда стучал и качался: стук, стук, стук. Я оделась, пошла к двери, а она заперта. Я подошла к окну и увидела во дворе маму. Она стояла с соседкой. Они разговаривали о чем-то веселом, обе смеялись. И я стала бить по стеклу и кричать: «Мама, мама!» Но она не слышала меня. А холодильник все стучал и стучал. А я ревела и смотрела на маму. И самое ужасное было то, что она меня не слышит. И мне стало так ужасно грустно от этого яркого воспоминания, что начала плакать. А потом просто зарыдала в голос, как девочка. Но в этом рыдании было что-то очень приятное, родное, чего уже никогда не вернешь. Поэтому я совсем не стеснялась, даже наоборот, рыдала как можно откровенней. Это тянулось долго, у меня сладко сердце замирало, слезы текли и куда-то засасывались так приятно. Так это было горько-горько, но очень приятно. И я одного боялась: что кто-то из сотрудников испугается да и стащит с меня шлем! Но все оказались политкорректными! В общем, я вдоволь нарыдалась, молоточек со льдом все бил и бил меня в грудь. И наступил какой-то удивительный покой, просто чудо какое-то, словно душа полетела над землей и все увидела и поняла, что людям некуда спешить. И это так здорово, что я просто замерла вся, чтобы что-то не нарушить, чтобы это не кончилось. А покой все плыл и плыл, и в сердце просто как будто цвели цветы. И вдруг все ярко засверкало: появилось изображение на внутреннем экране шлема. Это был океан и кусок суши в этом бескрайнем синем океане, и на этой суше стояли мы — 23 тысячи прекрасных людей! Мы все держались за руки, образуя огромный круг, в несколько километров. Нам было хорошо и комфортно стоять так. Мы ждали какой-то решающей минуты, чего-то важного, я просто вся превратилась в ожидание чего-то, словно Бог должен сойти с неба к нам. И вдруг наши сердца как бы проснулись разом. Это было потрясение! Как будто громадный орган заиграл в нас. И наши сердца стали как бы петь по нотам, поднимаясь все выше и выше. Это сердечное пение в унисон было ни с чем не сравнимо. У меня просто все тело отнялось и из головы все вылетело. А ноты все шли и шли наверх, как хроматическая гамма — выше, выше, выше! И когда они дошли до самой высшей точки, случилось настоящее чудо. Мы стали терять свои тела. Они просто куда-то утекали, исчезали. И все вокруг тоже — и берег, и волны, и небо, и воздух свежий морской — все как бы рассасывалось, как облако. Но в этом не было никакого ужаса, наоборот, вся моя душа радовалась этому исчезновению. Это было незабываемое мгновение. Я растворялась, растворялась, как кусочек сахара. Но не в воде. Там свет.