Ледяное сердце

– Ань, скажи ему прямо, до него не дойдёт. Он туп в таких вещах, как пробка.

Не знаю, что было дальше, так как я включила музыку, надела наушники и пошла туда, куда и направлялась. До магазина и после него происшествий не было. Надо будет потом позвонить Ане. Не люблю людей, потому что они часто лицемерят и притворяются кем-то другими. Свои вкусы они запихивают подальше и пытаются под кого-то прогнуться, а это бесит и раздражает. Но Артём и Аня, они никогда этого не делали, они слишком прямолинейны, чтобы под кого-то прогибаться.

Дальше всё было по старому сценарию: пришла, Тоха с Андреем играли в приставку, не замечая меня. Я приготовила обед с ужином, пошла наверх, взяла книгу и начала читать. Книги всегда меня завлекали, поэтому я даже не заметила, как за окном потемнело, а на часах было уже десять часов.

– Чёрт, только я так могу.

Есть не хотелось, я пошла в душ, помылась, переоделась, вернулась в кровать, поставила телефон на зарядку и завела будильник на 6:30. Теперь моё утро будет начинаться именно в это время.

Утро началось слишком быстро, слишком стремительно. С непривычки я еле-еле выползла из теплой кровати, поковыляла в ванную, умылась, почистила зубы, расчесалась, сделала хвост. Жутко хотелось спать, но взяла картину с Антоном, осторожно прошла в его комнату, поставила её возле шкафа и вышла. Когда походила мимо гостевой комнаты, услышала тихое сопение, но в ней никого не может быть. Я осторожно приоткрыла дверь и замерла. На двуспальной кровати по-хозяйски развалился Андрей и спал, пуская слюни, но это ладно, остался с ночёвкой, хорошо, но вот всегда есть это «но» – возле шкафа стоял чемодан, на зеркале лежали какие-то его принадлежности. Из этого всего можно сделать один вывод: он теперь здесь живёт, но какого чёрта мне никто ничего не сказал?! Как всегда. Я закрыла дверь, спустилась на кухню, приготовила на всех завтрак, поднялась обратно, надела форму и пошла в школу. Антон и Андрей доберутся за десять минут, а мне идти только тридцать.

Вот и он, мой трёхэтажный ад. Дальше все было стандартно. Линейка, речи директора, приветствие первоклашек и классный час. Всё было бы хорошо, но мой класс – это тихий дурдом, хотя нет, не тихий, а очень громкий дурдом. Представьте вручение аттестатов, речи, награждение отличников, красивые платья, и тут вваливаются мальчики из 9 «Б» в шортах, майках и тёмных очках, при этом крича: «Всё! Конец! Счастье существует». Получили не только мальчики, но и весь класс. После этого их хотели всех выгнать, но, списав всё на невинную шутку, замяли. И вот всё те же придурки сидят на прежних местах. Были совсем новенькие, были те, кто перешёл из параллельных классов, но компашки собрались ещё те. Я же в этом классе как бы есть, но как бы и нет. Когда им что-то нужно я есть, когда нет, меня не существует.

– Так! 10 «Б» по местам! Ваша выходка во время вручения аттестатов не прошла мимо ушей директора, поэтому ещё один проказ, и вы вылетите из школы.

– Было же весело, Мария Ивановна.

– Было, но это слишком. Вас всех предупредили. Теперь новенькие и не очень, выйдите к доске.

Все послушно встали и пошли к доске, так как я сидела за первой партой среднего ряда, я видела всё. Они начали представляться. Я почувствовала на себе чей-то взгляд, немного повернула голову вправо, и моя челюсть поцеловалась с партой. Тот, кто на меня смотрел, оказался Андреем. Неужели меня мало наказывает судьба? За что мне это? Я отвела взгляд и начала слушать новеньких. Тут прозвучало имя Лилит.

Кого вы представляете, когда слышите имя Лилит? Высокую девушку с тёмными, длинными волосами, практически тёмными глазами и злым лицом? Демона воплоти, если так можно выразиться? Сейчас возле доски стояла миниатюрная девушка с зелёными глазами, короткими, практически белыми волосами, сейчас её рассматривали все, и это её очень смущало, ведь на милом личике появился румянец, и глаза были устремлены в пол. От созерцания девушки меня отвлёк голос классного руководителя:

– Так, у нас впервые близняшки, так что не обижайте их. А-то сама вас убью, всех, поголовно.

Рядом с ней стояла того же роста, того же цвета глазами девушка, но они были двумя противоположностями. Если у Лилит были короткие белые волосы, то у неё длинные чёрные, если на первой совершенно не было макияжа, то на второй его было слишком много, чёрная тушь, чёрные тени. Вот её нужно было назвать Лилит, а не Ева. Господи, что у них за родители такие? Лилит, Ева, они бы еще Адамом кого-нибудь назвали.

– Садитесь по местам. Кроме первой парты среднего ряда. Туда нельзя.

Я лишь хмыкнула. Конечно, Катя опасна, а подходить к ней так вообще равносильно атомной войне. Ну и пусть, плевать, нужно отучиться два года и забыть всё, как страшный сон. Все расселись, классуха начала что-то болтать, но её перебил громкий голос директора:

– Серебрякова!

Моя фамилия, чёрт. Я начала перебирать в голове, что же успела сделать, но в голову ничего не шло. Я ничего не сделала, совершенно.

– Вау, учебный год не начался, а за Серебряковой уже пришли, – послышалось с задней парты и дикий смех.