Ледяное сердце

Мария сидела на диванчике в своих покоях и пила сладкий чай, обхватив чашку обеими руками. Она снова начала замерзать и, хотя в комнате было жарко натоплено, девушка чувствовала приближение приступа. В последние дни она старалась беречь свои силы, чтобы помочь детям, которые завтра придут в больницу просить о помощи.

Уступив настойчивым просьбам Хазыр-калфы, Нумеддина и Кадили, она позволила себе вечерний отдых, понимая, что всех вопросов все рано решить не сможет. Служанка натирала ей ароматным маслом виски, делая лёгкий массаж. Болела голова и не покидало чувство легкого беспокойства. Даже баня и хамам не помог. А вот легкие круговые движения, и как всегда бессмысленная и ненавязчивая болтовня Кадили, на удивление успокаивали.

– Гонец приехал еще с утра, Нумеддин ага просто не мог найти Керима. А тот расстроился и разозлился, ты себе такое можешь представить, Мария? Кто бы мог подумать! Вот лицемер! Я еще тогда говорила, что он много проблем доставит паше! Слишком он разбаловал мальчика и тот теперь думает, что все позволено.

– О чем ты говоришь? – Впервые прислушалась Мария, блаженно закрывая глаза.

– Ты меня как всегда совсем не слушаешь! Гонец прибыл утром с письмом, в котором говорилось о скором возвращении паши! Я тебе уже все уши прожужжала!

– Как возвращается! – Мария вскочила, нечаянно пролив на себя горячий чай, но даже не заметив этого. Сердце гулко забилось от радости и тревоги. – Почему ты меня не треснула, если видишь, что я не слушаю такие важные новости?

Кадиля, размахивая руками, принялась снова что-то рассказывать, но тут раздался такой громкий грохот открывшейся двери, что девушки в страхе подпрыгнули, оборачиваясь. Дверь почти слетела с петель, с силой ударившись о стену, а в проеме стоял Хан Сол.

Мария положила руку на горло, пытаясь успокоиться, с жадностью разглядывая пыльную и помятую одежду, растрепанные волосы, спутанную бороду и яркие голубые глаза, так пристально и жадно на нее смотрящие.

– Все вон! – хрипло прошептал он, посторонясь, не отрывая от нее взгляда, не замечая, как в страхе выбежала служанка. Сол сделал пару шагов вперед и раскрыл ей объятия, немного нахмурившись и не зная, наверное, что она сейчас сделает.

Мария всхлипнула от облегчения, что видит его живым и невредимым. И в этот момент ей стало абсолютно наплевать на свою гордость, характер и прочую ерунду. Она сделала маленький шажок навстречу и, убедившись, что не упадет, кинулась в его объятия. И была прижата к его груди с такой силой, что еле дышала, но не сопротивлялась, также жадно вдыхая его такой родной запах. Чувствуя, что наконец, ожила. Что теперь существует не половина ее, а самая нестоящая целая часть. В этот момент она поняла, как сильно ей его не хватало, будто и не жила вовсе. Существовала.

Соломон немного приподнял ее, припадая жадным поцелуем к губам. Зубы от нетерпения почти лязгнули от встречи. Он пил ее, как изголодавшийся по воде в пустыне путник. Мария забыла, как дышать, нетерпеливо проводя руками по широким плечам, спине, шее, зарываясь пальцами в жесткие волосы на затылке.

Соломон немного отпрянул, и Мария протестующе застонала и с жадностью смотрела, как он принялся расстегивать свой пояс, на котором все еще висело оружие. Скинул плащ и рубашку, жилет, перевязь. Он что, вообще не заходил в свои покои?

Оставшись раздетым до пояса, он поднял девушку на руки и понес в альков, где стояла широкая кровать. Только сейчас Марии пришло в голову, что это она должна была прийти к нему, а не он. Хан нежно опустил ее на кровать и Мария начала помогать ему расстегивать маленькие пуговки на ее платье, мельком обратив внимание, что его плечо перевязано бинтами. Как серьезно он ранен?

– Я мечтал об этом больше двух месяцев. – Прошептал он, целуя каждую частичку обнажавшейся кожи. – И если бы я смог за это время заснуть, ты снилась бы мне каждую ночь. Но я не мог!

– Ты не мог спать? – Мария не понимала, что он говорит.

– То, что принято называть сном, мне было неведомо. – Улыбнулся он, отвечая и стаскивая с нее остатки одежды. Потрясенно остановился, разглядывая кольцо, подаренное девушке в день своего отъезда. Она повесила его на шею на простой веревочке, ото всех скрывая. – Я частенько задумывался о том, что ты сделала с моим подарком. Это мое кольцо, и я понимал, что оно будет тебе велико, а переделывать времени не было. Желание оставить тебе память обо мне было непереносимым и сейчас видя его у твоего сердца меня переполняет радость!

Мария нетерпеливо притянула к себе его голову, требовательно целуя и прекращая поток бессвязных слов, понимая, как безмерно соскучилась по его прикосновениям. Соломон опрокинул ее на кровать, начиная целовать и опять не давая двигаться, сцепляя ее руки над головой.

– Нет! – застонала Мария, чувствуя, как он втягивает сосок ее набухшей и болезненной груди в рот. – Я хочу тебя трогать!

– Не сейчас, девочка!