Ледяное сердце

Кайя вспомнила маску Эйгера. Что под ней? И его маска – чем не второе лицо…

Но промолчала.

– Мне нужно идти. Я не хочу, чтобы он узнал о нашей встрече. Я постараюсь найти способ разорвать эту ленту. А вы будьте осторожны! Айяарры если захотят, то слышат камни, любые камни, все, которые вокруг.

– Кайя! Миледи, послушайте, – голос Дарри был взволнован, – у нас семь-восемь дней, чтобы забрать вас отсюда, не больше! Я смогу столько ждать. Ведь нам ещё нужно отъехать на безопасное расстояние до штурма. А потом, когда они поймут… когда наши люди будут уже на этой стороне, они убьют вас! От ярости или бессилия, или назло. И чтобы этого не допустить, мне придётся выкрасть вас вместе с Эйгером, если вы не найдёте способ разорвать эту связь! Поэтому поторопитесь!

– Встретимся здесь же в это же время через два дня. Я расскажу, что смогу узнать. Я постараюсь выспросить у него или поищу в книгах. И держитесь подальше от камней и мёртвого леса!

– Ещё, миледи, вот, – Дарри расстегнул воротник, снял с шеи мешочек на кожаном шнурке и, взяв Кайю за руку, вложил ей в ладонь, – ваш отец просил передать.

– Что это?

– Какой-то оберег. Он сказал, что это принадлежало вашей матери, и будет вас охранять. Он очень хотел, чтобы это был у вас.

– Спасибо!

Кайя зажала мешочек в руке и спрыгнула с подоконника.

– Увидимся послезавтра!

– Увидимся послезавтра… Кайя.

Дарри посидел ещё на дереве, улыбнулся и растворился в темноте.

Глава 22. Танец

Кайя шла по галерее обдумывая всё услышанное.

– Любишь ночные прогулки? – раздался голос Эйгера почти у самого уха.

Она вздрогнула и остановилась. От колонны отделилась тень, и он шагнул ей навстречу, перегородив дорогу.

Сейчас он всё поймёт! Он узнает, где она была и поймает Дарри!

Кайя сделала шаг назад. Лихорадочно представляя между ними стену, стиснула в руке мешочек, который дал капитан, и спрятала его в карман платья.

– Да, ми… джарт Эйгер, слишком душно, я хотела пройтись, – голос предательски дрогнул.

Они стояли на открытой галерее, арки которой выходили на запад, туда, где ушедшее солнце оставило лишь багровый росчерк среди туч. Было сумрачно, а под сводами и вовсе темно, и Кайе внезапно стало страшно.

Может, он следил за ней?

И теперь вот она стоит здесь в темноте, совсем одна, не считая чудовища под маской, которое может…

А что мешает ему сделать это при свете дня и в любой момент?

Она и так в полной его власти, разве ему нужно ждать темноты?

Разве в темноте она в большей опасности, чем днём?

Успокойся, Кайя! Успокойся…

И страх отступил.

Она поняла, что пугает её сейчас совсем другая мысль – она не сможет ему соврать, если он спросит, о том, где она была.

Почему ей так трудно лгать ему?

– Красивый закат, верно? – произнёс Эйгер и облокотился о гранитные перила.

– Да. Красивый…

Она посмотрела на горизонт. Чёрные тучи, подсвеченные по краю ушедшим солнцем, клубились над перевалом, а с другой стороны, из-за гор, медленно выползала луна. Большая, жёлтая, чуть скошенная сбоку, отчего походившая на огромный маслянистый блин, она наливалась призрачным светом – завтра полнолуние. И идущие с запада тучи тянули к ней свои хищные пальцы.

Было тихо и тревожно. Мир вокруг не засыпал, мир замер в ожидании грозы. Ни одного движения воздуха, ни дуновения ветерка.

Как душно, как жарко для осени…

– Сегодня ты улыбалась, – сказал Эйгер тихо, – впервые. И… я рад. Тебе это очень идёт, Кайя.

– Спасибо, ми… джарт Эйгер. Мне понравился город. Спасибо, что вы мне его показали.

– Почему ты все время говоришь мне это коринтийское «вы»? Я же просил тебя! – в голосе досада.

– Простите, но я…

Она запнулась.

Что сказать ему? Как объяснить, что каждый раз у неё горло перехватывает, когда нужно подойти к нему или сказать что-то первой. А это «ты» – оно сокращает пространство между ними. Безопасное пространство. И почему он хочет, чтобы она называла его Эйгером? Почему он носит это странное и страшное имя?

– …но ты не можешь себя заставить. Да?

Как он понял?!

– Я не это хотела сказать, ми… л… джарт Эйгер, я не…

Она снова запнулась.

– Я так сильно тебя пугаю?

Хорошо, что он не видит её лица. Это даже хорошо, что сейчас темно. Ведь она не знала, что ответить. Соврать? Он поймёт и будет кричать на неё. Сказать правду? Он обидится. А она не хотела ни первого, ни второго.