Ледяное сердце герцога

Солоу не доверял Трио с самого первого дня и, как только увидел его среди врагов, закричал: «Предатель!». Он кинулся на эсквайра, хотел пленить изменника, но тот яростно защищался. Эта минута подарила Трио возможность выполнить приказ Данетца — убить Солоу, сейчас это совпадало с желанием исполнителя выжить. Подручный барона отбивался отчаянно. Щита у графа не было, длинным мечом ему неудобно было орудовать в узком пространстве винтовой лестницы. Трио вскоре умудрился тяжело ранить Солоу, и тот упал на руки идущих следом ратников.

— Свяжите изменника, он должен ответить, — прохрипел Приэмм и потерял сознание.

Два солдата понесли умирающего командира в лазарет, остальные набросились на Трио. Эсквайр бился отчаянно в жажде расправиться со свидетелями его измены, но не смог их одолеть. Ему опасно повредили колено, затем выбили меч из рук. Вскоре обезоруженного предателя скрутили.

Тем временем диоринские рыцари, не считаясь с потерями, прорвались в наблюдательный пункт. Там начались поединки. На герцога напали двое, он успешно отбивался. Вскоре на помощь подоспел Гривен и несколько солдат, которые разметали отставших врагов на лестнице. Теперь перевес оказался на стороне эдунцев, и бой вскоре закончился пленением десяти неприятельских рыцарей. Остальные были убиты. Пленных, включая предателя Трио, поместили в каземат. Ночью, когда осаждавшие в очередной раз отвели войска, герцогу доложили о смертельном ранении заместителя. Громм поспешил в лазарет. Там он застал четырех женщин и девушек, которые ухаживали за ранеными и лекаря, хлопотавшего у постели Приэмма.

— Как он? — спросил Эдуан.

— Плох. До утра не доживет, — ответил доктор.

Раненый услышал его вердикт и открыл глаза. Искусанные губы с коркой запекшейся крови зашевелились.

— Он что-то говорит! — герцог склонился над кроватью. — Приэмм! Ты слышишь меня?

— Берегите ее… — шептал умирающий. — Не оставляйте Луззи и моего ребенка, ваша светлость, умоляю…

Эдуан осторожно пожал холодеющую руку.

— Все что от меня зависит, друг мой.

— Я ее люблю всем сердцем… скажите ей, когда… — из последних сил удерживая сознание, говорил Приэмм.

— Знаю, знаю, дружище. Она тоже знает… Я скажу, обязательно.

Это были последние слова, которые слышал граф Солоу.

* * *

Барон Данетц не дождался возвращения подручного и вынужден был сам искать младенца на случай, если сбудутся слова лекаря и ребенок Луззи родится мертвым, или если она родит девочку, что впрочем, одинаково рушит все планы. Пожилая крестьянка, с которой среди прочих вельможа беседовал на базаре, обещала принести ему новорожденного правнука и даже взяла задаток. Данетц пришел в условленное место, прождал два часа, но обманщица так и не появилась. Барон больше двух часов высматривал ее на базаре, но безуспешно. Правда, там к нему подошел грязный оборванец со словами: «Господин ищет мальчишку? Могу помочь». На этот раз барон не стал давать задаток, посулив подозрительному типу вручить кошель, только когда увидит младенца. Встречу назначили под мостом. Там Данетц нашел троих бродяг, в руках одного из них был сверток.

— Покажите! — сказал барон, морщась от запаха грязного тела, накатывающеко волнами, как только кто-то из оборванцев шевелился.

Ему поднесли ребенка, откинули тряпку. Данетц разглядел в темноте щекастое личико мирно спящего младенца. В позах заговорщиков чувствовалось напряжение. «Украли, наверное, — мелькнула мысль, — пусть! Мне что за дело!» Он отдал деньги, забрал тяжеленький сверток. Проходимцы бросились врассыпную. Радостный шел домой обладатель крошечного герцога Эдуана. Теперь его не пугал мертворожденный внук. От Луззи ничего не зависит. Если она все-таки родит здорового мальчика, этого они сдадут в приют, а если девочку, получится двойня!

Кормилицу барон нашел заранее — немую прачку, заспавшую младенца. Ее недостаток пришелся очень кстати, чем меньше людей смогут болтать о ребенке, который до срока появился в доме, тем лучше. Данетц передал малыша убогой женщине, велел искупать, переодеть, накормить и обещал зайти к вечеру, проведать мальчика. Не успел он сам облачиться в домашнее, как прибежала перепуганная кормилица. Она мычала, лихорадочно блестя глазами, и совала в руки барона орущий сверток.

— Что ты, глупая! Не понимаю, чего всполошилась? — отмахивался барон.

Женщина уложила младенца на кресло, развернула и указывала на него, продолжая издавать нечленораздельные звуки. Данетц подошел и увидел причину ее испуга. В кресле лежала полугодовалая девчушка. Мужчина разъярился и чуть не пришиб кормилицу, хорошо, она вовремя отскочила. Как! Его, уважаемого в королевстве человека, так обвести вокруг пальца! Плевать на деньги, он мог и больше заплатить, но дело, казавшееся завершенным, опять провалено! Не следующий день барон велел слуге отнести неудачное приобретение в приют и сказать, что ребенка подкинули на заднее крыльцо его дворца.