Ледяной Эдем

К зарослям Кирилл подъехал на лыжах, в самой гуще спешился. Ольга молча шла за ним, ничего не спрашивала. Лыжи она снимать не стала, но и опередить его не смогла, настолько тяжело было продираться сквозь заросли вербы.

Банька древняя, бревна поросли мхом, но дверь хоть и сколочена из старых досок, но крепкая, и замок не ржавый – такое ощущение, что снимали его совсем недавно. И сбить его совсем непросто. Кирилл снял с пояса топор, раз ударил, другой, но замок лязгал в насмешку над ним. Тогда он забрался в баню через окно. Для этого ему пришлось вынести раму – верней, сначала разбить, а затем размочалить ее трухлявые остатки. И куртку он снял, иначе в окно не влезть.

Влез он в предбанник: ни веников здесь, ни дров, ни скамейки, и баней не пахло. Доски с гнильцой, но под ногами не трещали. В парной развалины печки без котла, камни разбросаны по полу, пыльные следы ног, вырванные из книги страницы, листья, подобранные откуда-то с земли, причем не так уж и давно. В полу люк с железным в нем кольцом. Кирилл пожал плечами – баня и погреб понятия малосовместимые. В бане щедро льют воду на пол, подвал может быть в предбаннике, но никак не в парной. А кольцо не ржавое, и люк, такое ощущение, открывали совсем недавно. Открыли, закрыли, принесли листьев из вербняка, раскидали.

Но совсем скрыть люк не смогли и запереть тоже, Кирилл смог поднять крышку, из подпола пахнуло древесной гнилью и сырой печной золой. Вниз вела деревянная лестница, он осторожно спустился, посветив себе телефонным фонариком. Погреб, обшитый нетесаными березовыми бревнами и крепкими деревянными досками, половину помещения занимала клетка, грубо, но, похоже, крепко сколоченная из досок. Знакомая картина. Дверь в клетку деревянная, замка нет, матрас рваный на полу, по стене свисала вмонтированная в потолок цепь с таким же стальным ошейником. Похоже, здесь тоже держали пленницу, причем совсем недавно. От нее остался только матрас, никаких других вещей не видно, ни платьев, ни одежды, ни обуви. Даже дерьмо вынесли вместе с отхожим ведром. Печь перед уходом залили водой, отсюда и запах золы.

«Хозяйскую» половину занимала печь, сложенная из камней, железная труба, под косым углом входящая в стену под потолок. В саму баню дымоход выводить не стали, почему? Ответ на этот вопрос Кирилл отложил на потом.

Он поднялся наверх, разогнался и врезался в дверь, пытаясь открыть ее изнутри. Замок выдержал удар, засов тоже, но ржавые петли вылетели из косяка вместе с гвоздями.

Ольга стояла у двери, она едва успела отскочить.

– С ума сошел?

На нее слегка сыпнуло древесной трухой и снегом, она отряхивалась, возмущенно глядя на Кирилла.

– Что там у вас? – спросил Ганыкин.

Он еще только подходил к бане, раздвигая ветви кустарников. Снег слетал с веток, сыпался ему на голову.

– Землянка. В лесу… Или это не лес?

– Ну, не совсем.

– Но твою красавицу держали именно здесь.

– Варвару?

– Ну, ты же еще кого-то видел.

– Видел. Но не здесь!

Ольга их не слушала, она уже зашла в баню, и Кирилл последовал за ней. Но в подпол спускаться не стал, пропустил Ганыкина, пусть своими глазами посмотрит. Вдруг его снова там накроет, Варвару, может, увидит. И ее тюремщика.

Ольга осмотрела узилище, поднялась, отряхнула руки.

– Если Варвара была здесь, то увели ее отсюда недавно, – сказала она.

И на всякий случай глянула в окно, действительно, вдруг к бане подкрадывается Казубов? Закроет, заколотит дверь, обольет баню бензином и подожжет. Этим не вернет беззаботность прежней жизни, зато отомстит.

– Но не вчера.

– Может, и вчера. Но до того, как Казубов сбежал… Или после? – глянув на Ганыкина, спросила Ольга.

– Ну, если только на лыжах, от самого порога, – пожал плечами тот. – А пехом вокруг бани точно не ходили, следы бы остались.

– И на полу бы остались. Пол бы еще только высыхал, – сказал Кирилл.

– Я думаю, Казубов был здесь еще до того, как мы появились. Узнал, что труп Карповой нашли, понял, что будет работать следствие, замел следы.

– Может, у него таких схронов по всему лесу, – предположил Ганыкин.

– Ну, ты же не только Варвару в своей голове видел, – сказал, даже не улыбнувшись, Кирилл.

– Здесь схрон самый уязвимый. Возможно, Казубов перевел Варвару в самую глушь, – так же невесело предположила Ольга. – А может, и убил.

– Даже к рабыне может возникнуть чувство привязанности, – вслух подумал Кирилл. – А там, где чувство, там трудно убить.

– Не знаю, я бы тебя убила, – даже не глянув на него, как о каком-то пустяке сказала Ольга.

– И все-таки почему здесь? – спросил Кирилл.

– Что здесь? – не понял Ганыкин.

– Почему здесь схрон? Почему так далеко от Сухни?

– Почему? – задумалась Ольга.

– Может, это Диконова схрон? – пожал плечами Ганыкин.

– Да не похоже, клетка грубо сколочена, так же как в Сухне… Но, может, это все-таки Диконовых схрон, – усмехнулся Кирилл. – Рабынь здесь держат. Ночью здесь держат, а днем на плантации к себе вывозят, очень удобно. Огород у них немаленький.

– В двух километрах от огорода было бы удобней.