Ледяной Эдем

– В двух километрах отсюда капище. Может, пленниц на капище вывозят? Что ты там про человеческие жертвоприношения говорил? – Ганыкин впился в Кирилла взглядом.

– Кто вывозит?

– Ну а кто истуканов на капище понаставил?

– Диконов?.. Почему он тогда уехал, а не остался? Я бы, например, хотел знать, нашли мой схрон или нет.

– Диконов за свою семью переживает, – сказала Ольга. – А Казубов бегает, от нас прячется. А почему Капищи? Почему мать Карповой через Капищи от Казубова убегала? Через Капищи, через красную глину – в Кайсе.

– Может, и не через Капищи, – пожал плечами Ганыкин.

– Может, и через Радянку, – кивнула Ольга. – Но дочь-то Карповой здесь прятали. Здесь она ее и нашла… Они ее с мужем нашли. Но увезти не смогли, появился Казубов…

– Или Диконов, – не сдавался Ганыкин.

– Да, но бегает от нас Казубов. И он не скрывает, что Варвара была у него.

– Ну да.

– И здесь она была. И отсюда от Казубова убегала Татьяна Карпова, с пулями в спине.

– С картечинами.

– Убежала, но не совсем…

– Возможно, Казубов добивал здесь отца Карповой, – предположил Кирилл.

– Потому Татьяна смогла уйти, – согласилась Ольга.

– Я так думаю, для бешеной собаки двадцать верст не крюк. И лес для него открытая книга. Может, напрямую здесь не двадцать километров, может, значительно меньше.

– Не крюк. По сложившемуся маршруту, – размышляя вслух, проговорил Ганыкин. – Сухня, Капищи, Кайсе… Снег уже был, когда мы подъехали, Казубов на лыжах мог ходить, а на лыжах быстро. Он по маршруту шел, а мы навстречу, он за куст на просеке спрятался, мы подумали, что это медведь…

– Не ты первый так думаешь, – качнул головой Кирилл.

– Мы сбежали, он за нами, – махнув на него рукой, продолжал Рома. – Проколол нам колеса, потом сюда… Или он раньше вывез Варвару. После того как мать ее убил. Сразу после того…

– То Диконов у тебя, то Казубов… Может, это Диконов нам колеса проколол?

– Не мог он, трактор в деревне не останавливался.

– За деревней остановиться мог. Дорога расчищена, пешком быстро, раз-два и готово.

– Зачем ему колеса пробивать?

– А зачем Казубову?

– Чтобы раскладушку получше спрятать. И клетку разобрать.

– Логично… Но не для того же Казубов приходил в деревню, чтобы колеса пробить.

– Следил за нами, поэтому пришел.

– А зачем он вообще в Кайсе шел? – гнул свое Кирилл.

– Ну, мало ли…

– И откуда родители Карповой узнали, где прячут дочь?

– Кстати, интересный вопрос, – оживилась Ольга.

– Откуда у них информация, кто сообщил? И зачем?

– Может, кто-то из деревенских?

– Может, у Казубова баба в деревне была? – спросил Ганыкин. – Веселая вдова… Узнала про Карпову, сообщила родителям.

– Много ли там таких веселых баб, с которыми он мог делиться такими секретами? – Кирилл мотнул головой, выражая степень своего сомнения.

– Ну, во‑первых, не баб, а женщин, а во‑вторых, ехать пора. Но сначала пальчики попробуем снять, на печной заслонке могло остаться, на засове…

– Ультрафиолет есть? – спросил Кирилл.

– Думаешь, следы крови могли остаться?

– И картечи… Может, в Карпову здесь где-то стреляли. И в ее мужа.

– Есть ультрафиолет, – кивнула Ольга.

– И еще вопрос!..

Ганыкин звонко цокнул, обрывая Кирилла, но тот все равно продолжил:

– Почему Казубов не сжег баню? Это же так просто?

– Наверно, рассчитывал сюда вернуться.

– Если никто ничего не узнает. Если баню не найдут, то и объяснять никому ничего не придется.

– Но мы-то нашли эту чертову баню?

– Значит, Казубов должен ее сжечь, – сказал Кирилл.

– Предлагаешь установить засаду? – правильно поняла Ольга.

– Что он знает о засадах, щегол? Да еще на таких морозах! – пренебрежительно хмыкнул Ганыкин.

А мороз действительно крепчал, Кирилл чувствовал это кончиками пальцев и ушей, хотелось поскорее сесть в теплую машину и вернуться в протопленную избу. А еще лучше уехать домой. Принять горячую ванну, забраться под теплое одеяло, положить на колени ноут и засыпать под интернет со вкусом шоколадных конфет, которыми всегда полна хрустальная вазочка у мамы в гостиной. Но увы! Казубова нужно искать. Варвара Карпова у него в плену, чем скорее они ее освободят, тем лучше.

11

Печь протопили еще днем, посветлу, ночью она остывала. И мороз усиливался, и ветер, к полуночи в дом заглянул минус по Цельсию.

– Холодно!

Кирилл снял одну перчатку, открыл термос, налил в кружку горячего чая.

– Половину! – шепнула Ольга.

Они сидели на диване в убогой обители Казубова, прислушиваясь к тишине за окнами. Ганыкин спал на раскладушке, накрывшись тяжелым ватным одеялом; может, оно и давило на него, но храпел он вовсе не поэтому.