Ледяной Эдем

– Только метель по улице бродит. И волки.

Он заколотил окно, но из щелей дуло, также прорывались мелкие снежинки, одна упала на нос и сразу же растаяла, остался только привет с холода.

– И Ганыкин где-то потерялся, – вспомнила Ольга.

Она приподняла голову, прислушалась, вдруг он где-то рядом, зовет их.

– Ничего, найдется. Он мужик взрослый, оружие у него есть.

– И пироги все у него.

– Не пропадет.

– Спутника у него нет.

– А у нас?

– Не берет, я пробовала.

– В открытое поле надо.

– Я думала.

– Не надо думать!

Кирилл вымотался, выбился из сил, ему бы прилечь, а пришлось подниматься, брать телефон, с риском для жизни выбираться из дома, в куртке на трусы выходить в открытое поле, где высокие деревья не могли помешать приему сигнала. Батарея не разрядилась, а индикатор сети на дисплее телефона показывал две риски из трех.

Кирилл набрал первый в списке номер, ответил ему дежурный по следственному управлению, ощущение было такое, как будто он услышал голос Бога с небес. Представился, сообщил, объяснил, запросил помощь, пока говорил, дежурный установил его координаты. Меры он пообещал принять немедленно, но помощь могла подойти не раньше чем завтра.

На обратном пути снова обрушилась доска, на этот раз Кирилл проткнул ногу обломком доски – чуть выше среза ботинка. Дохромал до закутка, тепло в котором заставило на миг забыть о боли. Он сел, раскрыл рюкзак, аптечка там откровенно слабая, из лекарств только аспирин и антисептики, но бинты имелись.

– Что случилось? – спросила Ольга.

Не дожидаясь ответа, посветила фонариком. Из раны торчала лучинка из доски.

– Садись!

Ольга вытащила занозу, обработала прокол, наложила повязку, он снова оделся и лег. За окнами свистело, выло, в печи трещало, где-то над головой скрещивались воздушные потоки – холодные с улицы и теплые от печи. Огонь пока побеждал, но, чтобы окончательно согреться, не хватало чаю. Термос Кирилл открывать не стал. Чай ведь до ветру позовет, а это на ноги подниматься, идти, а на это уже не осталось сил. Да и до термоса дотянуться проблема, когда шевелиться лень.

– А ведь я дозвонился, Сорокин сегодня дежурит. Сказал, что уже знает, где мы. Завтра нас отсюда заберут.

– Предлагаешь еще по бутерброду?

– Намек понял!

Кирилл все-таки поднялся, достал бутерброды, налил чаю.

– А если не заберут? – спросила она, в раздумье глядя на колбасный язычок, высунувшийся из хлебных губок бутерброда.

– Пойдем охотиться. Или рыбу ловить. Озеро тут, река, проживем. Лишь бы дом не развалился.

– А может?

– Будем надеяться.

– Обними меня! – попросила Ольга.

Она повернулась к нему спиной, он лег рядом, прижался к ней, обнял, как делал это много раз – много лет назад. Засыпая, он думал о том, что не так уж и плохо вернуться в прошлое. Или прошлое вернуть в настоящее. Не так уж и плохо жить вдвоем, пусть и в убогом домике, днем терпеть лишения, а ночью засыпать у теплой печи, не чувствуя под собой ног. Просто засыпать, просто обнимать.

Часть вторая

13

Ветер шумел всю ночь, к утру он почти смел снег с вершины холма в открытом поле. Холм пологий, вершина представляла собой всего лишь наклонную плоскость, на эту площадку и нацелился вертолет. Опустился, завис, винтами разгоняя остатки снега, сел. Двигатели перешли на холостой ход, но винты продолжали крутиться, потихоньку останавливаясь. Облака над головой темные, но не сплошные, солнечные лучи подсвечивали снизу, золотили кайму вокруг них. Казалось, небо разверзлось, чтобы спустить на землю спасательный круг. Кирилл смотрел на вертолет, как на чудо. Смотрел и шел встречать своих спасителей. Нога болела, но он даже не хромал. Пустяковая рана.

И вертолет принадлежал МСЧ, и выбравшиеся из него люди представляли эту же структуру. Если не считать грузного мужчину с майорскими звездами на темно-синих погонах с красными просветами. И теплая куртка на нем темно-синего цвета; впрочем, Кирилл и без того знал, что майор Иванов служит в Следственном комитете. Знаком он с ним был шапочно, поэтому руку пожал ему как лицу официальному.

– Где больная? – спросил круглолицый здоровяк с благодушным взглядом.

– Не такая уж она и больная, – улыбнулась полноватая женщина в форменной куртке с выгоревшим красным крестом на кармане.

Она первой увидела Ольгу, которая выходила из дома без посторонней помощи.

– Я же сказал ей сидеть! – глянув на Иванова, буркнул Кирилл.

И поспешил к Ольге. Даже издалека он видел, как тужится она, чтобы не хромать.

– Зачем ты вышла? – на ходу крикнул он.

Ответила она лишь после того, как расстояние между ними сократилось до нескольких шагов. Боль душила ее, говорить она могла только сквозь зубы, голос звучал тихо.

– Нормально все.

– Я за вещами!

– Ну их! – мотнула головой Ольга.

Она остановилась и даже развернулась вслед за Кириллом, пытаясь его остановить. Ему и самому казалось, что дом держится на последней сопле, стоит переступить порог, как он вздрогнет, чихнет и развалится, а неразумного смельчака погребет под руинами. Но и отступить он не мог, потому как уже взялся за гуж.