Ледяной клад. Журавли улетают на юг

И все с ней согласились. Только Поля немного поспорила: почему Агаша считает, что словами можно и не отвечать? Слова — это сила такая… Агаша ей возразила, что слова, конечно, сила большая, но все-таки не главная и что, если хочется Поле сначала словами отвечать, пусть говорит. Пусть сперва говорит, а потом думает. А может даже и вообще не думать, а только говорить. Поля на это уже никак не отозвалась и только передернула плечами.

— А какие еще у вас есть с собой книги? — спросил Александр после паузы.

— В том-то и дело, что больше нет никаких, — сердито сказала Ксения.

— Это Луша виновата, — объяснила Варя: — приготовила новые книги, а взять-то их позабыла. Тоже библиотекарь… Хорошо, что эта у Агаши нашлась.

— А вообще трудно сейчас интересную книгу достать, — заметила Агаша. Только привезут в магазин — и сразу нарасхват…

— Какие же книги вы считаете интересными?

— Где про молодежь, — сказала Поля.

— Почему? Необязательно, — возразила ей Варя. — Я люблю книги про смелых, настойчивых людей, про подвиги, чтобы было с кого брать пример. Мне вот и на Зою Космодемьянскую и на Лизу Чайкину походить хочется…

— Жаль, что я не писатель, — сказал Александр, — а то бы я про вас написал.

— Про нас писать мы не просим, — сухо сказала Варя. — Про нас писать нечего.

— А почему? — недовольно протянула Луша. — Пусть бы кто-нибудь написал!

Ее не поддержали. Луша вздохнула, взялась было за книгу. Агаша остановила ее.

— Может быть, вы нам что-нибудь расскажете? — обратилась она к Александру.

— Правильно! — дружно заговорили девушки.

— Хорошо, — согласился Александр, — только схожу умоюсь сначала.

Он засучил рукава, перебросил через плечо кем-то положенное ему в изголовье постели полотенце и шагнул за дверь.

На лоцманском месте, под небольшим навесом, сколоченным из досок, спокойная и внимательная, стояла Ирина Даниловна. Они обменялись приветствиями.

Полоща руки в прозрачной и студеной воде, Александр прислушивался к перестуку цепей, волочащихся по дну реки. Иногда цепи задевали за камни, натягивались, дергали плот, и он чуть заметно вздрагивал. Плот теперь — на самой середине реки — казался особенно большим и тяжелым. Не просто подвинуть его в ту или другую сторону. Но девушки, стоявшие на вахте, об этом словно и не думали. Понадобится — и подвинут. Силен человек…

Вот и сейчас Ирина Даниловна спокойно повернулась лицом к корме, сложила рупором ладони, совсем как Евсей Маркелыч, и, подражая его интонации, протяжно крикнула:

— Эй, вах-та! Ле-вы-е ре-и под-бе-ри!..

И высокие шесты, которыми отводят реи, послушно наклонились.

Умывшись, Александр пошел в шалашку.

— Не скучаете у нас на плоту? — окликнула его Ирина Даниловна.

Александр остановился:

— Почему же я стану скучать?

— Да все-таки медленно время идет. Надоедает.

— А я за работу возьмусь.

— Зачем? Какая вам надобность? Едете с нами попутно…

— Что же я, барин, что ли, какой? — возразил Александр. — Мне работа никогда не надоедает. Сегодня обязательно в ночную вахту на реи пойду.

— Вам бы тогда лучше за лоцмана, — не то шутя, не то серьезно сказала Ирина Даниловна и поманила рукой: — Чего же под дождем мокнете? Идите сюда. Здесь все-таки суше.

— А что за необходимость вам, Ирина Даниловна, стоять сейчас на вахте? — спросил ее Александр. — Плесо впереди прямое, чистое, открытое, все видно. И девушки на реях зря мокнут. Я бы велел всем пойти в шалашку.

— А так и делают, — и чуть насмешливо шевельнулись брови у Ирины Даниловны, — все так делают. Это только у Евсея Маркелыча обычай такой вахту держать беспрерывную. А я ведь у него помощницей. Не у других, а у него, — с достоинством повторила она.

— Но если можно не стоять — зачем же себя зря мучить?

— Почему это — мучить? — возразила Ирина Даниловна. — Работа как работа.

— Но ее можно бы и не делать!

— Мало ли что. Зато у Евсея Маркелыча за всю жизнь еще ни одной аварии не было. А черт — ведь он всегда подкрадывается, когда люди спят, — и смешливо скосила глаза на Александра.

Плот плыл самой серединой реки. Впереди, на желтом взъеме скалистого берега, сквозь дождевую муть проступали контуры каких-то построек.

— Видите? — спросила Ирина Даниловна, протягивая руку в направлении далекого поселка. — Оттуда идет дорога на прииски. Скверная была дорога, а вот за эти два года хорошую шоссейную построили. Подплывем ближе — увидите, какая она красивая, будто золотая полоса в тайге лежит.

— Если я не забыл, — сказал Александр, — так это Комарово?

— Правильно.

— А вы бывали на приисках, Ирина Даниловна?

— Не только бывала — я ведь и родилась на приисках.

— Вот как!

— Да. Мой отец старателем был. Только не таким, как прежде про них рассказывали, — шелков под ноги себе не стлал, разгульства не любил.

— Трудно, наверно, было ему, если он от таких гуляк отделялся?