Ледяной клад. Журавли улетают на юг

— Это просто так, — повторил он, не зная, что еще сказать.

— Так ордена не дают, — заметила Луша. — Мы знаем.

Александр промолчал.

— Вы тогда нам про товарищей своих расскажите, — проговорила Варя, — с которыми вместе воевали.

Варе ответить отказом Александр не смог. Он сам не знал, почему он ей во всем отдает предпочтение перед остальными девушками. Но это было так. И где ж тут разобраться — почему?

— Мы ждем, — требовательно заявила Луша, — а то ведь просим, просим, да и…

Она не нашла, чем бы посильнее припугнуть его, и обратилась за поддержкой к подругам. Но, воспользовавшись этим замешательством, а вернее справившись со своим, Александр уже начал рассказ. Он заговорил сперва как-то сбивчиво и непоследовательно, видимо не найдя сразу главной линии для своего рассказа. Но постепенно освоился, и голос его зазвучал тверже, увереннее. Девушки слушали очень внимательно. Александр говорил о том, как советские войска форсировали Дунай возле одного венгерского городка, как потом вырвавшемуся большим броском вперед полку, в котором он служил, приказано было взять с ходу и сам городок.

— …А тут, — рассказывал Александр, — разведка доносит, что километрах в пяти от городка, в лесу, — старинный венгерский замок, дворянское поместье. В замке находятся наши женщины и дети. Эсэсовцы их туда пригнали, а в глубь Германии не успели еще услать. На городок путь отступления врагу отрезан. Ясно, что в таком случае сами они начнут пробиваться, а наших женщин и детей уничтожат. Их обычное правило. Надо успеть предотвратить это. А как? Силы у нас небольшие, взять городок очень трудно. Как тут быть? И в этот момент разведка доносит опять: из замка гитлеровцы начинают отход, углубляются в лес, женщин гонят с собой, а детей с ними нет. Не верится, что их оставили так. Или уже уничтожили, или уничтожают…

— Да зачем же им было детей убивать? — возмущенно закричала Ксения, и брови у нее сдвинулись. — Взять ни за что и убить…

Александр развел руками:

— «Зачем, зачем!» Что же вы спрашиваете? Фашистам каждый советский человек был ненавистен — все равно солдат ли, старик, женщина или ребенок. А в Венгрии эсэсовцы тогда дрались особенно остервенело — думали, удастся остановить наше наступление, разбить наши войска. Не верили еще, что за все жестокости и зверства отвечать им придется.

— Ой, ну и как же вы? — нетерпеливо спросила Луша.

— Очень просто. Терять времени было нельзя. Командир полка выделил шестьдесят человек и приказал взять замок.

— Так, а сколько же фашистов еще там оставалось? Может быть, очень много? — Луша нервничала и волновалась.

— Да главное не в том, сколько их было, а в том, что у них выгодная позиция. Представляете себе: старинный каменный замок, со стенами такими, что и снаряд не сразу пробьет, а у нас с собой только ручное оружие…

— Вообще я не знаю, как это можно в такой замок ворваться, если его обороняют, — сказала Агаша. — Вы будете на виду, а они — за стенами, и всех вас из окон перестреляют.

— Нет, почему же! Есть много разных способов брать дома в городах, и без больших потерь, — разъяснил Александр. — Мы пока до городка дошли, сколько домов с уличными боями в разных городах взяли! И тут бы этот замок не остановил, если бы в нем не наши, советские дети. Не подумав, как попало, в окно или в дверь, гранату не бросишь.

— Ну и как же вы? — повторила Луша.

— Чуть не бегом, меньше чем за час дошли. Замок большой, трехэтажный. А вокруг — парк. Толстенные деревья. Так бы удобная местность, спрятаться есть где. Мы сразу взяли его в кольцо. Но тогда что эсэсовцы делают? В окна детей выставляют. Дети на подоконниках, а они из-за косяков стреляют…

— Звери! — с гневом сказала Ксения.

— Эх!.. Такая ярость у нас закипела, прямо по кирпичику замок этот готовы разнести, а ничего не сделать — пока двери не вышибем, внутрь не ворвемся. Стрелять по окнам вовсе нельзя…

— А потом ведь к ним и на помощь могли вернуться те, которые раньше ушли. — Луша выдвинулась впереди всех, чтобы не пропустить ни одного слова Александра.

— Ну, этого-то мы не боялись, — усмехнулся Александр, — эсэсовские части только на подлости были сильны, а когда отступали, на выручку к своим они возвращаться не любили. Хуже было, что к дверям подойти никак нельзя. В одном крыле замка — балкон, оттуда из пулемета простреливалась вся площадка перед дверью. Шагу не сделаешь — скосят. И пулемет подавить невозможно нагнали эсэсовцы детишек полный балкон. Вокруг перил живой стенкой поставили. А так бы гранату одну — и все. Эх!.. Вспомню — и сейчас сердце дрожит. А они нет-нет да кого-нибудь из нас пулей и заденут. И пришла тут моему товарищу мысль: с угла по водосточной трубе подняться на крышу, пройти и спрыгнуть потом на балкон. При первом замешательстве — завладеть пулеметом. В крайнем случае, пока идет схватка, пулемет будет молчать, и можно за это время подорвать входную дверь.

Доложили командиру. Очень рискованно. Но согласился командир, разрешил.