Ледяной плен

- Смотри, а это что? Рыба?! – продолжал комментировать парнишка, когда Лера пристроилась рядом с ним в новом укрытии. – Михеича опять на рыбалку отпустили, что ли? Его же после того, как он последние сети утопил, отстранили.

- Новые сплел, - предположила Лера.

- С ума сошла? Из чего? Из потрохов поркана?

Девушка пожала плечами. Ее внимание привлек Ганс, который стоял неподалеку и беседовал с одним из членов своей команды. Доносящиеся до места, где прятались юные наблюдатели обрывки фраз, заставили Леру осторожно подобраться поближе.

- Слишком медленно, - тихим голосом внушал Гансу плечистый мужик средних лет с усами-подковой.

- Не суетись, Хольм. Люди и так спешат, как могут, - шмыгнул носом стоящий спиной к Лере Ганс и поправил очки.

- А еще меня одноглазый здешний напрягает, - не сдавался Хольм. – Ну, этот, с которым вы на поверхность ходили. Бродит везде, разнюхивает чего-то.

- Успокойся. Обыкновенный спивающийся алкаш. В метро, что ли на таких не насмотрелся? Видишь, какое к нему отношение: «Не пыли Батон», «Опять ты со своими побасенками». Ничего опасного. Однажды с поверхности не вернется, так никто и не вспомнит.

- Все равно я до отплытия с него глаз не спущу, - упрямо ответил Хольм.

- Как знаешь. Главное помни – на нас возложена Великая миссия. Мы не имеем права ее провалить, - голос Ганса стал жестче. – Операция «Очищение» спланирована в три фазы. Первая успешно завершена, теперь сосредоточимся на второй.

- Согласен, - Хольм посмотрел на суетящихся вокруг лодки людей. – Но все равно, хотелось бы побыстрее.

- Терпение мой друг. Терпение.

Хольм ответил короткой фразой на угловатом, незнакомом затаившей дыхание Лере языке.

* * *

- Войдите, - раздался изнутри прокуренный голос Лобачева, едва Лера опустила кулак.

- Здравствуйте, Юрий Борисович, - прикрыв дверь, поздоровалась девушка.

- Здорово Валерия, - Лобачев оторвался от мореходных карт, в изобилии разложенных на столе. – С чем пожаловала? Как Ерофеич?

- Спасибо, ничего. Я к вам… то есть, - растерянно забормотала Лера, мгновенно позабывшая все заранее отрепетированные фразы.

- Да ты садись.

- Понимаете, я… - бормотала Лера, изучая носки стоптанных ботинок и мысленно ругая себя за глупость. Стоило приходить!

- Да ты не тушуйся. Говори как есть, - подбодрил капитан и поднялся из-за стола. – Чаю хочешь?

- Нет спасибо, - тихо ответила Лера и вдруг решилась. – Возьмите меня с собой!

Огорошенный вопросом Лобачев так и застыл, не донеся жестянку с грибной заваркой до кружки.

- Куда? - искренне удивился он.

- В Антарктиду.

- А тебе-то зачем? – оправился от первого потрясения Лобачев и сыпнул заварки в кружку. – У тебя ж свадьба скоро, совсем другие заботы начнутся.

- Мне нужно… понимаете, - опять сбилась растерявшаяся под внимательным взглядом капитана девушка. – Родители…

- Ах, это, - вздохнул Лобачев и, придвинув стул, сел рядом с Лерой. – Я же тебе рассказывал. К моменту войны, там находилось двадцать четыре исследовательских базы. Включая нашу. Стреляли по ним, нет – если бы там кто-то выжил, за двадцать лет они смогли бы найти способ выйти на связь. Двадцать, Лера. Ты за это время выросла и свою семью создаешь. Это же пропасть.

- Понимаю, - пробормотала девушка и всхлипнула.

- Не ты одна с этим живешь, уж поверь. У меня тоже родители там остались, в Калининграде. Я тогда в автономке был, - голос Лобачева изменился, и Лера посмотрела на капитана, который невидящим взглядом смотрел куда-то перед собой. Шерстяной свитер мешком сидел на ссутулившейся фигуре человека, который всегда в глазах маленькой Леры был героем. Сейчас это был обычный, уставший от постоянного напряжения человек. – Знаешь, что для моряка самое страшное? Это когда некуда возвращаться. Зовешь, зовешь кого-то, на всех частотах. Первой, второй, третьей… А в ответ только шипение. До сих пор кровь стынет, как вспомню голоса моряков, которые во сне мамку звали. Потом со всех сторон налетело: «В Англию!», «Америку!», «Севастополь!», «Хоть куда-нибудь!». К черту на рога. Я тогда команду еле от бунта удержал. Все с ума посходили. Рвали друг друга как кобели из-за сучки.

Лера, молча, слушала эту неожиданную, страшную исповедь.

- Отпусти ты их, дочка, - поднял голову Лобачев, и девушка различила в уголках его тускнеющих глаз бусинки слез. – Там они все остались. За чертой.

- Неужели, нет надежды.

- В мире уже давно ничего нет.

- Ой, Лерусик, привет! – в квартиру зашла жена Лобачева, сжимающая ручонку младшего сынишки. – Я за Володей в садик ходила. Юра, ну а ты расселся. Хоть бы чаем ребенка напоил!

- Спасибо, Вера Михайловна, - Лера быстро встала и направилась к двери. – Мне уже идти пора, деда просил не задерживаться.

- Ну ладно. Передавай ему привет, пусть тоже заходит. А то забыл совсем.

- Обязательно передам. До свидания.

Перед тем, как Лера закрыла за собой дверь, до нее донесся тихий голос Лобачева.

- За чертой.

* * *

Ночью накануне отплытия Лера лежала на кровати, с нетерпением выжидая, когда дед, наконец, уснет.