Генерал Алексеев выдвинул ещё целый ряд доводов в пользу своего мнения. В частности, он отмечал, что, в отличие от Дона, Кубань – край не только богатый, но и сочувствующий Добровольческой армии, что, однако, в скором будущем оказалось весьма преувеличенным молвой. Он считал, что, двигаясь на Кубань, легче всего прорвать кольцо революционных войск, а в случае несчастья армия будет в силах добраться до Кавказских гор, где можно будет её распустить, снабдив добровольцев деньгами. Весомым доводом в речи основателя добровольческой организации стало наличие крупных контрреволюционных сил в Екатеринодаре, которые вместе с Добровольческой армией могли стать центром объединения всего контрреволюционного ополчения края, а кубанская столица – его материальной базой.
В итоге дискуссии главнокомандующий согласился с мнением идти на Кубань. Но и это решение оказалось не окончательным…
На следующий день, 13 (26) февраля, в станицу Ольгинскую приехал генерал Попов со своим начальником штаба полковником Сидориным. В полдень вновь собрался военный совет. На нём присутствовали: генералы Корнилов, Алексеев, Деникин, Романовский, Лукомский, Богаевский, Марков и Попов, а также полковник Сидорин и ещё несколько строевых офицеров, приглашённых на совещание главнокомандующим.
Совещание началось с доклада генерала Попова о положении дел в Новочеркасске. Он сообщил, что около часу дня 12 (25) февраля его кавалерийский отряд силой до 2000[19]
бойцов при 5 орудиях и 40 пулемётах покинул казачью столицу Дона. В момент оставления им города, красные входили в него с другой стороны. Донской войсковой атаман генерал Назаров с большей частью войскового Круга остался в Новочеркасске. Атаман был арестован и расстрелян в ночь на 13 (26) февраля.Позднее генерал Богаевский дал этому событию следующую оценку: «Если бы во главе верных долгу донцов стал бы сам донской атаман генерал Назаров, популярный среди казаков и имевший большой боевой опыт, то, вероятно, результаты действий «степняков» были бы более значительны. Но, к глубокому сожалению, хотя всё было готово к его выступлению из Новочеркасска, атаман остался с Войсковым Кругом, чтобы разделить с ним его унижение изменником Голубовым и принять смерть. Царство ему небесное. Рыцарский, но бесполезный для Дона подвиг… Мужественно умер молодой атаман, сам скомандовав назначенным для его расстрела красноармейцам: “Сволочь, пли…” Но не лучше ли было бы, как это сделал в свое время старый сербский король Петр, уйти с верными казаками в степь и затем вернуться, когда наступит благоприятное время, и продолжать борьбу»[97]
.На предложение присоединиться к Добровольческой армии генерал Попов заявил, что его отряд не покинет территорию родной области и твёрдо намерен уйти в зимовники. Труднопроходимый в весеннюю распутицу Дон, прикроет район его дислокации, что позволит переждать неблагоприятное для вооружённой борьбы время. Кроме того, в зимовниках много хлеба, фуража, скота и лошадей. Выждав удобный момент, в дальнейшем казачьи части оттуда смогут действовать в любом направлении.
Генерал Корнилов колебался. Крупный кавалерийский отряд донцов мог серьёзно усилить Добровольческую армию, почти не имевшую собственной конницы. Учитывая позицию генерала Попова, главнокомандующий предложил собравшимся военачальникам ещё раз обсудить вопрос направления движения армии.
Генерал Алексеев, коротко повторив свои выкладки, твёрдо стоял на одном – Екатеринодар, и вообще не считал нужным возобновлять вчерашние дебаты. Вслед за ним высказался генерал Лукомский. Не возражая по сути против сказанного генералом Алексеевым, он заострил внимание присутствующих на насущных проблемах добровольцев: «…уже теперь при нашей армии, или, правильней сказать, при нашем небольшом отряде, – говорил он, – более двухсот раненых и чрезмерно большой обоз с боевыми припасами и ружьями, который бросить нельзя. Обозные лошади, набранные главным образом в Ростове, уже теперь имеют жалкий вид и еле тянут свои повозки и сани; что при наступлении на Екатеринодар нам нужно будет два раза переходить железную дорогу: в первый раз в районе близ станции Кагальницкой, второй раз где-нибудь около станции Сосыка; что большевики там преградят нам путь и подведут к месту боя бронированные поезда; что трудно будет спасти раненых, которых будет, конечно, много»[98]
.Опытный и авторитетный генштабист твёрдо и аргументированно отстаивал свою позицию. Он усомнился в достоверности сведений о положении на Кубани, отметив, что расчёт на помощь кубанских казаков может быть ложным и добровольцы вполне могут встретить враждебное к себе отношение. Подводя итог своим доводам, генерал Лукомский предложил идти вместе с донским походным атаманом в зимовники, где, прикрытые с севера Доном, находясь вдали от железных дорог, добровольцы в спокойной обстановке смогут пополнить конский состав, отдохнуть и выждать удобный момент для активной вооружённой борьбы. По его мнению, красные по крайней мере месяца два не будут тревожить армию, а если дерзнут, то будут разбиты.