Ледяной принц

Озиас всхлипнул, окропляя мое плечо слезами. Я не был готов прощаться с Линой. Она не должна была уходить из этого мира. И все же, именно этого она бы и хотела. Моя анам-кара ясно дала мне это понять. Если бы я пошел наперекор ее желанию… Я вырвался из рук Озиаса и упал на пол рядом с Линой. Мои пальцы нежно коснулись ее висков.

– Пожалуйста, – взмолился Калем, держась на расстоянии в несколько шагов. – Воскреси ее. Если она умрет… Я не смогу… – он подавил рыдания и дрожащими руками выудил из кармана свой бронзовый ключ, призывая Эффи. – Ты можешь помочь?

Птичка пролетела над Линой, посыпая ее и Коста мерцающими крупинками магии, но ничего не изменилось. Лина не двигалась. Кост продолжал проводить компрессию. С грустным воркованием Эффи приземлилась рядом с Калемом, и он растворился в отчаянии.

Что мне делать? Всю свою жизнь я думал только о себе. Я был эгоистичным принцем, и это стоило Амире жизни. Своим эгоизмом я погубил Боуэна. И поставил под удар Круор, когда загадал желание у Гисс. И теперь…

Кост снова дышал за Лину. Один вдох. Два. Ничего.

Оз уставился на девушку остекленевшими глазами.

– Я считаю, что мы должны воскресить ее. Пускай она злится на нас за это. Мы это переживем.

– Нок, – голос Коста был умоляющим. Он продолжал делать массаж сердца, но его руки начали дрожать. – Что нам делать?

Не нам. Мне. Моя вина. Мое решение.

Мрачный голос Лины эхом звучал в моей голове.

Речь не только о моей жизни, но и о жизни моих зверей. Раз тени неразрывно связаны со всеми аспектами жизни наемника, то как они тогда повлияют на царство тварей?

Я не знал. Никто не знал. Но если из-за меня любимые звери Лины окажутся в мире тьмы… Если она больше не сможет их видеть… Она никогда не простит мой эгоизм.

Когда Кост снова поменял положение, чтобы сделать Лине искусственное дыхание, я его остановил:

– Давай я.

Пока что я не был готов сдаться. Потому что, как только мы перестанем делать массаж сердца и дышать за нее, останется лишь крайняя мера, которая устроила бы меня, но не Лину. И я не стал бы лишать мою любимую выбора. Неважно, как больно было бы нам ее отпустить.

– Прости меня, – прошептал я ей в губы, прежде чем вдохнуть воздух в ее легкие. Я надеялся, что у Лины еще остались силы бороться, что она вот-вот задышит самостоятельно… Слезы текли по моему лицу и капали на нее. Мне придется отпустить ее.

Прижавшись лбом ко лбу любимой, я закрыл глаза и молился, прося у богов прощения. Возможно, они могли бы простить меня за ее смерть, потому что сам я себя никогда за это не прощу.

Лина была такой… неподвижной. Это было так странно, ведь она была той, кто наполнял меня – всех нас – жизнью. Но теперь… ее не стало. Я так отчаянно хотел ощутить ее дыхание. Услышать биение ее сердца. Но я слышал лишь горькие рыдания Оза и Калема.

А затем из горла Коста вырвался странный икающий звук. Дрожащими пальцами он дотронулся до шрама на моей щеке.

– Нок.

Мои глаза открылись, и я увидел ее. Она дышала прерывисто и с трудом, но на ее щеках появился слабый румянец, а карим глазам вернулся легкий блеск.

Чистая, головокружительная радость захлестнула меня, и дикий крик вырвался из моих легких. Жива. Она была жива.

– Лина, – я обхватил ее пальцы своими и оставил дрожащий поцелуй на костяшках ее пальцев. – Слава богам. Я думал, что потерял тебя.

– Пока… нет, – она закашлялась, а затем поморщилась, прижимая обессиленную руку к своему боку. Мы чуть не забыли про ее рану. Кост в одно мгновение сорвал с себя изодранную тунику и крепко прижал ткань к ране. Лина зашипела от боли.

Я отшатнулся, осознавая, как сильно она из-за меня пострадала. Если бы не я, она бы не умерла. И Калем не потерял бы контроль над своим зверем и не задел Лину когтями. Он все так же сидел в нескольких метрах от нас, обхватив голову руками. Его лицо исказили страдания.

И все это моя вина.

– Эй, только давай без этого.

Голос Лины был сиплым, едва слышным. И осуждающим. И все же я встретился с ней взглядом.

– О чем ты?

Она протянула ко мне руки, и я заколебался. Ее пальцы дрогнули.

– Без этого, – ее голос постепенно обретал силу, и Лина откашлялась. – Не отстраняйся от меня.

Что-то внутри меня сломалось.

– Лина, то, что я сделал…

– Ты сделал не по своей воле, – она жестом попросила Коста помочь ей сесть, и он тут же отреагировал.

Лина поморщилась, положив свою ладонь поверх руки Коста, и теперь они вместе прижимали ткань к ране. Я переместился к ней за спину и прислонил ее к своей груди. Оз подошел к нам и сел сбоку от Лины, взяв ее за руку. Она крепко сжала его пальцы в кулаке и улыбнулась.

Сделав глубокий вдох, она посмотрела на меня.