Ледяные сердца

И когда он был внутри нее, все казалось правильным. Он прижимал ее к себе, шепча, как в ней хорошо, как сильно она ему нужна, как он никогда не хотел бы ее отпускать. Он был идеальной смесью нежности и грубости. И когда она снова достигла пика, он проглотил ее наслаждение своим ртом, его собственное желание делало его толчки хаотичными и все же такими чертовски совершенными.

Она никогда не могла насытиться этим мужчиной. Она никогда этого не хотела.

Хотя она знала, что однажды, совсем скоро, ей придется уйти от него, не оглядываясь назад.

— Чарли уже вернулся к себе? — спросила Эверли позже той ночью, когда они лежали, обнявшись, в постели. После душа они съели приготовленную им пасту и посмотрели детективное шоу, чтобы расслабиться, ее тело прижималось к нему на ее кремовом кожаном диване. Когда она, наконец, почувствовала сонливость, он отнес ее в постель, и она свернулась калачиком рядом с ним так, как ему это нравилось.

И теперь ее голова лежала у него на груди, рука покоилась на его бедре, а он нежно гладил ее по волосам, и они разговаривали приглушенными голосами.

— Он возвращается завтра. Хотя, я думаю, что неохотно. Он привык жить у Долорес. Вся эта домашняя еда и «Чарли, не вставай с дивана» стали ему нравиться.

Эверли улыбнулась ему в грудь.

— Думаешь, между ними что-то есть? Они всегда были неразлучны.

Дилан провел большим пальцем по ее нижней губе. Она распухла от их поцелуев.

— Если и есть, он мне не сказал.

— Ты бы расстроился, если бы они встречались? — она подняла голову, чтобы поймать его взгляд. Он моргнул, выглядя задумчивым.

— Нет, я был бы рад. И, вероятно, испытал облегчение от того, что у него был кто-то, кто мог бы о нем позаботиться. Кто-то, о ком он тоже мог бы позаботиться.

— Он долгое время был холост.

Дилан кивнул.

— Да, это так. Наверное, слишком долго. Он вроде как привык к этому.

— Он все еще любит твою маму?

Он нахмурился.

— Как он может любить ее? Она мертва.

— Знаю, но, возможно, он все еще влюблен в идею о ней. В память о ней. — Эверли затаила дыхание, потому что Дилан никогда много не говорил о своей маме. Когда они были моложе, задавать ему вопросы о его матери было все равно что биться головой о кирпичную стену. Бессмысленно и больно.

Она знала, что смерть его матери причинила ему боль, хотя это произошло спустя годы после того, как она бросила его с отцом. Умереть от наркотической зависимости в полном одиночестве в грязном приземистом доме в городе было ужасной смертью.

— Думаю, что память о ней оставила у него шрамы, — наконец сказал он, запуская пальцы в ее шелковистые волосы. — Думаю, у всех нас оставила шрамы.

У нее перехватило дыхание, потому что это был первый раз, когда он упомянул о ее влиянии на него.

— Ты часто думаешь о ней?

— Не совсем. Я едва могу вспомнить, как она выглядела, не видя фотографии. И вообще не могу вспомнить звук ее голоса.

— Надеюсь, что Чарли однажды смирится с потерей. Пока кто-нибудь другой не прихватил Долорес.

— Я бы не стал на это надеяться, — пробормотал он.

Это было так, как будто он говорил о себе, и от этого у нее защемило сердце.

Было бы слишком банально сказать, что он решил спасать жизни, потому что не смог спасти жизнь своей мамы. За ним стояла движущая сила, которой обладали немногие люди. Она знала это, потому что у нее это тоже было.

— Кстати, о родителях, как твои? Они придут на шоу? — тихо спросил он.

Она приподняла бровь, потому что ее отношения с собственными родителями было не совсем то, чем можно гордиться.

— Я предложила отправить им билеты, но папа выздоравливает после бронхита. Мама не хочет, чтобы он был там, где холодный воздух.

Ее родители жили во Флориде. Жили годами. Ее отец, средний ребенок в семье Кэнди Винтер, всегда ненавидел этот город. И когда он унаследовал его вместе со своими братом и сестрой, то продал его тому, кто больше заплатил.

Именно Эверли и ее кузены спасли город — особенно Холли, чья деловая хватка была их секретным оружием. И хотя ее отец все еще получал плату за город, между ними осталась обида, которая, по мнению Эверли, никогда не исчезнет.

Словно почувствовав ее меланхолию, Дилан прижался губами к ее виску и провел пальцем по позвоночнику.

— Если тебе от этого станет хоть немного легче, мой папа удочерит тебя в мгновение ока.

— Он вроде как так и сделал, не отправив документы о разводе.

Дилан улыбнулся ей в лоб.

— Думаю, что да. В любом случае, я почти уверен, что он предпочитает тебя мне.

— Это хорошо, потому что я тоже предпочитаю его тебе, — поддразнила она.

Дилан усмехнулся.

— Это правда?

— Ага. Он выглядит как серебристый лис. Я вышла за тебя замуж, чтобы стать к нему ближе.

— Тебе всегда нравились мужчины постарше. — Он приподнял бровь. — Я просто не догадывался, насколько старше.

— Мне нравился только один мужчина постарше. — Она провела пальцем по выпуклостям его живота. — Ты.

Он обхватил ее запястье своей ладонью.

— Давай это так и оставим.