Ледобой-3. Зов

— Ну, допустим, штормило в тот день округу, колотило, чисто баба половик о порожек выбивает, — верховный даже не столько с Безродом говорил, сколько про себя рассуждал. — Это сколько же молоди под злую раздачу могло попасть? Им и так лет в двенадцать бошки сносит, а тут ещё такая напасть.

— Проходит лет пять… — подбросил в огонь дров Сивый.

—… Самые восприимчивые и незащищённые от этой отравы вырастают в злобных тварей и носятся по Боянщине, ровно угорелые, режут старых ворожцов, да летописи подменяют. И ведь какая-то сука подобрала сорвиголов, натаскала да обучила! И было это совсем недавно! Уж я бы с наставничком этой дружины потолковал! — старик погрозил кому-то кулачищем размером с пол-лошадиной головы. — Малец, может быть, мамке назло всю репу в огороде вытоптал, раскрыл в сердцах душу, а тут ему полное нутро дряни и залили. Малое зло в мир выбросил, а большое зло внутрь пробралось. Ровно, пёс, по запаху нашло. И всё, кукуй.

— Ровно тень чья-то сбоку мелькает, — хмыкнул Безрод. — Самого не видать — лишь следы.

— Душегубов и так выше темени, — поддакнул старик и рукой полоснул над головой. — Кто-то даже на глаза показывается. Уж на что Чарзар хитёр и опаслив, а и про того сведали. А эта тварь тишком да молчком…

Какое-то время ехали молча.

— Об одном думаю, — верховный нарушил гнетущее молчание. — Не только твой дядька сегодняшнюю бражку пять лет назад ставил. Батюшка тоже весьма не прост. Уж не глупее братца. Интересно, что ты с его подачи посеял годы назад, а взойти должно завтра? Наверняка подходит время жать. Узнаем когда-нибудь?

Сивый молча пожал плечами. Что? Выкосил преследователей-оттниров на Скалистом, добрался до Большой Земли, пережил войну? Выгнал Тёмного из Отвады? Свёл князя с Зарянкой? А может быть где-то походя посадил дерево, которое выворотит во время какой-нибудь бури и обрушит прямиком на голову паскуде, которая ловит рыбку в этой мутной воде? Как поймёшь?

— Уводить нужно князя из города, — бросил Безрод наконец.

— Не пойдёт, — старик угрюмо помотал седой головой.

— Зарянку и детей уж как пить дать.

Стюжень, тяжело вздохнув, кивнул.

— Тут ты прав. Спрятать так, чтобы ни одна падаль и следочка не взяла.

Безрод усмехнулся.

— Чего лыбишься, бестолочь?

— Да эхо тут странное. Говоришь «падаль», в носит по просторам «бояре», «бояре».

— Действительно странно, — старик невинно пожал плечищами.

Выехали на берег Озорницы.

— Вот и дома. Ехать осталось всего ничего.

* * *

— Ты, князь, в игры играешь? То нет тебя, то есть! Мне передают, мол, Перегуж хочет видеть, я сломя голову несусь, может помощь воеводе нужна, а это князь меня зовёт, оказывается!

Стюжень стоял посреди думной, разводил руками и видел престранное: Отвада в окно таращится, на его речи плечами подёргивает, Перегуж вздыхает да «лицо» делает, Прям в потолок смотрит.

— Так надо, Стюжень.

— От кого прячешься? Почему Безрода не зовёшь?

— Что выяснили? — князь будто не услышал. — Где были?

— Много где были, — верховный смерил каждого в думной острым, пронизывающим взглядом. — Премного удивительного узнали.

— Давай по порядку.

— Ну если по порядку, слушай. Нехорошее на полуночи творится. Этим летом кто-то оттниров скупает, дружину за дружиной и куда-то на восток уводит. Захочешь войско из наймитов собрать, не вдруг и получится.

— Так вроде пока тихо на востоке, — изумился Перегуж. — Нет большой войны. Мне, конечно, говорили, что непросто с наймом в этом году, но чтобы так…

— В этом году не просто тяжело, — Стюжень хмыкнул. — Скорее невозможно.

— Дальше…

Отвада так и не повернулся. Всё стоял лицом к окну и как будто трясся, ровно озноб напал, а ничего кроме тонкой рубахи на плечах нет. Ворожец поймал глаза Пряма, недоумённо кивнул на князя, рукой резко спросил: «Что это с ним?»

«Потом, — воевода потайной дружины ответил так же молча. — Потом скажу. Не сейчас».

— Заговор против нас, Отвада, — старик громыхнул низким голосом на всю горницу. — Бояре спелись. Берега потеряли, пределов не знают в лютовстве. Хлебоделов мало не сырыми жрут. Заповеди порушили, изначальной правдой в нужниках подтёрлись, на сторону глядят.

Князь, как стоял, так и грохнул кулаками о подоконную доску. Прям, глядя на верховного, подбородком показал на Отваду, молча поднял два пальца и ладонью перерезал себе горло. Стюжень перевёл взгляд на Перегужа. Старый воевода немо, одними губами выдохнул: «Сорока. Шестак».

— Допрашивали?

— Да, — мрачно буркнул князь. Не иначе спиной видел.

— Дай, догадаюсь, — усмехнулся верховный. — Как пошёл язык выплясывать, переломало обоих, косточки целой не осталось.

Отвада едва не повернулся. Вот уже дёрнулся было, вот плечи пошли на поворот, да схватился за подоконную доску, едва дерево не размолол в щепы.

— Откуда знаю, сказать?

— Уж не оставь князя в дурачках! — рявкнул Отвада, аж спина заходила.