Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота. Самый большой счастливчик

Вскоре плач в Мирринд возобновился, и старейшины рассказали людям, что они узнали и что им посоветовали сделать.

— Это наивный народ, — сказал Ванай тяжело. — Лейо, я боюсь, с ними случится нечто ужасное.

— Если они достаточно просты, чтобы во всем мне поверить, они, может быть, выживут. — Она отвернулась, ибо в дверь вошли женщины и дети, чтобы начать приготовления к вечерней трапезе.

Ванай отправился к лошадям и убедился, что все приготовлено к утреннему отъезду. Он был один, когда он вышел из хлева, но когда он подошел к воротам, он услышал позади топот ног. Это был Син.

— Позволь мне идти с тобой, — попросил его Син. — Пожалуйста.

— Нет. У тебя есть родственники, которым ты нужен. Подумай о них и будь счастлив, что они у тебя есть. Если ты пойдешь с нами, ты никогда больше их не увидишь.

— Ты разве никогда не вернешься к нам?

— Нет. Скорее всего, нет.

Это было прямо и жестоко, но необходимо. Он не хотел, чтобы мальчик тосковал по нему и ждал его возвращения. Он и так слишком сильно разбудил его мечты. Он нахмурился и принялся за работу, надеясь, что мальчик обидится и уйдет.

Но Син взялся помогать ему, как обычно, и Ванай решил, что быть с ним строгим невозможно. В конце концов он посадил Сина на спину Мэй, о чем Син мечтал постоянно, и Син стал гладить кобыле холку и вдруг залился слезами.

Ванай ждал, пока мальчик не перестанет плакать, и помог ему слезть, и они вместе вернулись в холл.

Обед прошел в печали. Песен не звучало, потому что людям, похоронившим Эта на заре, петь не хотелось. Слышались только перешептывания, а некоторые не стали даже есть, но никто не жаловался, не высказывал обид, даже близкие родственники Эта.

Во время трапезы Моргейн обратилась к людям. Никто ее не прерывал, даже дети не плакали. Дети спали на руках у родителей, утомленные дневными событиями.

— Вновь я советую вам уходить, — сказала Моргейн. — В крайнем случае, вам надо выставить стражу, а когда уйдете, надо постараться как можно лучше замести следы за собой. Я и Ванай сделаем все, что сможем, чтобы отвести от вас зло. Но их тысячи, у них кони и оружие и среди них люди и кхелы.

Люди были испуганы, старейшины были, просто поражены. Витейн встала, опершись на клюку.

— Как могут кхелы желать нам зла?

— Эти могут, поверьте мне. Эти здесь чужие, они жестоки, более жестоки даже, чем люди. Не пытайтесь бороться с ними, бегите от них. Их слишком много. Они прошли через Огни на своей собственной земле, разрушенной и погубленной, и пришли сюда, чтобы покорить вас.

Витейн громко застонала и села на место. Похоже, ей стало плохо. Витейнс принялся ее успокаивать. Они выпрямились на стульях, тревожась за старейшину.

— Мы никогда не видели такого зла, — сказала Витейн, когда, наконец, пришла в себя, — Леди, мы понимаем теперь, почему вы не хотели нам говорить. Кхелы!

Ванай наполнил кубок пивом и выпил его, пытаясь смыть ком в горле… ибо он не представлял, кто гонится за ними и теперь угрожает Мирринд, но он уже очень давно был впутан в это дело и не мог позволить себе свернуть с пути.

Одно он должен был сделать определенно, это относилось к Клинку Чести, который он носил при себе. Он не мог убить себя, чтобы не испытывать вины. Он не мог убить от жалости к себе, от нерешительности, даже не мог убивать, спасая свою жизнь.

И Моргейн — она знала, кто преследует их, знала, быть может, еще тысячу лет назад, с тех пор, как люди покорили время. Люди, которые прошли через Врата. За ней следовала армия — дети детей тех людей.

Он многое хотел утопить в хмельном этой ночью. Он хотел напиться допьяна, но был слишком осторожен, да и время было слишком грозное, чтобы искать самоутешения. Он выбросил грустные мысли из головы и, как всегда, решил наесться впрок — волки гнались за ними, а человек должен есть, если не уверен, что грядущий день может дать ему передышку для еды.

Моргейн тоже ела все, что перед нею ставили, и это, подозревал он, был не аппетит, а то же чувство, что и у него. Она обладала способностью к выживанию… это был ее талант.

Когда холл опустел, они собрали припасы, которые могли унести с собой, уложили их в два тюка — не просто для того, чтобы разделить вес. Существовала постоянная опасность, что они разлучатся, или один погибнет, а другому придется продолжать путь. Каждый вез на своем коне все необходимое для жизни.

— Спи, — велела она, когда он собрался нести караул.

— Довериться им?

— Спи спокойно.

Он положил рядом меч, она улеглась с Ченджеллином под рукой… без доспехов, как в ту первую ночь, когда они появились в Мирринде.

Глава III

Снаружи что-то двигалось. Ванай слышал это, но это было похоже на ветер, качающий деревья, и это не повторилось. Он опустил голову, закрыл глаза и вновь погрузился в сон.

Затем послышался второй звук, скрип половиц, и Моргейн зашевелилась. Он вскочил с мечом в руке еще до того, как полностью раскрыл глаза. Моргейн стояла рядом, тоже вооруженная. Перед ними стояли трое.

Но не людей. Кхелов.