Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота. Самый большой счастливчик

Серые глаза Мерира, водянистые от старости, взглянули на нее. Он нахмурился.

— Мы имеем энергию, возможно, достаточную, чтобы справиться с вами. Но не пытаемся. Довольствуйтесь этим, леди Моргейн. Прошу вас.

Она встала и наклонила голову, и Ванай поднялся на ноги.

— Если вы уверяете, что непосредственной опасности пока нет, я согласна быть вашей гостьей, — сказала она… — Но уверяю вас, что в ближайшее время они предпримут решительную попытку. Я убедительно прошу вас защитить мирриндян.

— Они охотятся за вами, эти пришельцы, разве нет? Вы говорите, что Эт наверняка рассказал о вашем присутствии и, следовательно, вы опасаетесь за мирриндян.

— Враг хочет остановить меня. Они боятся, что я всех предупрежу об их приходе.

Глаза Мерира сузились.

— А может, еще чего-нибудь? Вы могли предупредить в самом начале и все же не сделали этого, пока не погиб человек из Мирринда.

— Я больше не совершу такой ошибки. Признаю, я боялась сказать им, потому что многое в Мирринде казалось мне непонятным… их беззаботность, например. Я не верю никому, чьих помыслов не знаю… даже вам, милорд.

Это им не понравилось, но Мерир поднял руку и велел им замолчать.

— Ты принесла с собой нечто новое и нежелательное, леди Моргейн. Это свойственно тебе, ты дышишь этим. Это кровь, это война. Ты — хлопотный гость.

— Я всегда хлопотный гость. Но я не нарушу мир вашего лагеря, покуда длится ваше гостеприимство.

— Леллин позаботится, чтобы вы ни в чем не нуждались. Не бойтесь ничего — ни ваши враги, ни мы вам здесь не страшны. Никто не придет сюда без нашего разрешения, а сами мы блюдем собственные законы.

— Я не верю им целиком, — сказал Ванай, когда они вошли в маленький шатер. — Я боюсь их. Может быть, потому, что я не могу поверить, что интересы кхелов… — он остановился, чтобы перевести дух, поймал нечеловеческий взгляд Моргейн и продолжил, пытаясь побороть подозрение, которое жило в нем с начала похода, — что интересы кхелов могут иметь что-то общее с нашими… возможно, потому, что я научился не доверять их облику. Они кажутся мирными, и я думаю, это меня и тревожит…

— Вот что я скажу тебе, Ванай: если они лгут нам, то никогда еще нам не грозила такая опасность, как сейчас. Но лес Шатан — их владения, они его знают, а мы нет. Поэтому нет особенной разницы, будем мы спать в этом шатре или в лесу.

— Если мы покинем лес, то укрытие нам придется искать только на равнине, и там не будет укрытия для наших врагов.

Они говорили на языке Андур-Керше и надеялись, что никто здесь не сможет понять их. Вряд ли жители Шатана имели связи с миром по ту сторону Огней, но в этом нельзя было быть уверенными… Не было гарантии, что никто из этих высоких, улыбчивых кхелов не был их врагом с равнины Азерот. Враги их были всего лишь полукровками, но в некоторых из них крови кхелов было столько, что они выглядели неотличимо от настоящих.

— Я пойду проведаю лошадей, — сказал он, не в силах расслабиться в маленьком шатре, — и проверю, насколько широки границы нашей свободы.

— Ванай, — сказала она. Он оглянулся, сгибаясь возле выхода. — Ванай, в этой паутине надо двигаться очень осторожно. Если здесь подымется тревога, нам может не поздоровиться.

— Я не подниму тревоги, лейо.

Он постоял снаружи, оглядывая лагерь. Прошел между островами шатров среди деревьев, выискивая направление, в котором увели коней. Быстро темнело, сумерки здесь были ранними, и жители лагеря двигались как тени. Он осторожно шел, пока не увидел бледную фигуру Сиптаха среди деревьев… и он пошел в этом направлении, и никто не преградил ему путь. Некоторые люди глядели на него и, к его удивлению, детям не препятствовали идти за ним следом, хотя они следовали на расстоянии… дети кхелов с детьми людей были на равных. Они не приближались к нему, не проявляли невежливости. Они просто смотрели.

Он увидел, что о конях хорошо позаботились, что упряжь подвешена на достаточной высоте от влажной травы, кони вычищены и накормлены, а перед каждым из них стоит бадья с водой и остатки меры зерна… Зерно продано деревенскими, подумал он, а может быть, это дань. Лесная тень не дает расти злакам, и этот народ с виду не фермеры.

Он похлопал Сиптаха по лопатке, отдернул руку, когда жеребец попытался ущипнуть его… Это была не игра — лошади нервничали, им не хотелось отправляться в путь на ночь глядя. Он погладил малютку Мэй по гнедой шее, смерил взглядом длину привязи и пут, которыми были стреножены кони, и понял, что все в порядке. Пожалуй, они знают лошадей, подумал он.

Позади зашелестела трава. Он обернулся и увидел Леллина.

— Следишь за нами? — спросил Ванай.

Леллин поклонился.

— Вы — наши гости, — сказал он. — Кхемейс, на совете было сказано… сказано о том, как погиб твой родственник. О таких вещах мы не говорим открыто. Мы знаем, что такое возможно, но стараемся не ставить всех в известность, чтобы не случилось подобного зла… Но я вхож в совет и я знаю. Это ужасно. Мы выражаем глубокое соболезнование.

Ванай уставился на него, заподозрив поначалу насмешку. Затем он понял, что Леллин сказал это всерьез. Он наклонил голову в знак благодарности.