Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота. Самый большой счастливчик

Наконец, его высвободили из-под Мэй. «Лучше бы она меня задавила насмерть», — подумал он, но его спас от смерти песок. Все же у него оставалась небольшая надежда, но когда они поставили его на ноги, в колене вспыхнула боль, и никакие удары и проклятья не заставили его удержаться на ногах. И тут он полностью утратил надежду освободиться.

— Посадите его на коня, — велел Фвар. — Тут могут быть его приятели… А мы должны успеть отплатить тебе должок, Нхей Ванай ай Чайя, за всех моих братьев и других родственников, убитых тобой.

Ванай плюнул в него. Это все, что ему оставалось, но и это не прошло. Фвар смерил его взглядом. Он был неглуп, этот человек, Моргейн не взяла бы к себе на службу бестолкового увальня.

— Я думаю, он бы хотел, чтобы мы оставались здесь как можно дольше. Но ей сейчас помогают кхел-лорды, а с ними мы покончим потом. Надо бы забрать добычу и отвезти ее в стан.

Один из них подвел коня. Ванай ударил животное коленом в подвздошье, и оно с жалобным ржанием убежало прочь.

Они связали ему лодыжки и перевалили через седло другого коня, как куль, привязав его, чтобы он не мог больше задерживать их отъезд. Шлем упал. Один из них поднял его и, глупо улыбаясь, нахлобучил себе на голову.

Затем они быстро двинулись вниз по течению реки, не заботясь, чтобы узнать, догнали ее шиюанские всадники или она умерла от раны… Он вспомнил кровь на песке, и у него защемило сердце. Но если так, он должен жить. Если она жива, он будет ей нужен. Если она умерла, он все равно останется в живых. Он дал себе эту клятву.

Он не упрекал себя за то, что искушал хайюа, пытаясь заставить их подарить ему быструю смерть. Но когда он вспомнил о ней, о данной ей клятве, он собрался с силами, приготовясь вести долгий бой, в котором для него вовсе не было чести.

В разгаре утра хайюа остановились. Ванай понимал, что кони замедлили бег, но чуть позже его отвязали от седла и грубо бросили на песок. Он лежал неподвижно, не глядя на них; смотрел на темные воды Нарна, текущие по принесенным издалека камням.

Один из хайюа подошел к нему, запрокинул ему голову, поднес к губам флягу. Вода. Он выпил то, что ему дали. Они облили его водой и ударили, пытаясь привести в чувство. Он почти не реагировал, хотя находился в полном сознании.

Подошел Фвар, схватил его за волосы, потряс. Наконец Ванай обратил на него взгляд.

— Рер, Аван, — назвал Фвар мертвых своих братьев. — И Ифвай. И Террин, и Эжан, и Прафвай, и Вас.

И родня Минура, и Иран, который был братом Хула, и Ситан, брат Трина…

— И наши жены, и наши дети, и все, кто умер перед этим, — сказал Иран.

Ванай взглянул на него, увидев в глазах его ненависть, не уступающую ненависти Фвара. Братья Фвара погибли от его руки, возможно, он убил и других — много полегло тех, кто преследовал его… Женщины и дети погибли не по его вине, но для хайюа это не составляло разницы. Теперь они могли изничтожить его, отомстить, и он попал к ним в руки и должен был отплатить за все, что им пришлось пережить — за Моргейн, которая на беду повела их предков в Ирейен и в утопающий Шиюань. За все они отомстят ему. Ибо Моргейн здесь нет, а он у них в руках.

Он не ответил им — в этом не было смысла. Трин сильно ударил его, и Ванай изогнулся назад, а после плюнул кровью в него, на этот раз точнее, чем в прошлый. Трин снова ударил его, а на третий раз Фвар его остановил.

— У нас еще целый день и ночь, да и потом время будет.

Эта мысль доставляла им удовольствие, и она навела их на злые и безобразные речи, на что Ванай просто сжал челюсти и уставился на реку, не обращая внимания, когда кто-нибудь из них подходил к нему и бил. Большинство их угроз до него просто не доходило, потому что они говорили на грубом кершинском диалекте пополам с языком кхалур, с обилием слов, применявшихся только на болотах, и он их попросту не понимал… и языку Хайюа его научила молодая женщина, чья речь была мягче. Но о чем говорили эти люди, несложно было догадаться.

Он разозлился. Он был зол на себя, потому что так глупо попался… и от этого он чувствовал больше гнева, чем страха. Он никогда не был смельчаком. Будь он безрассудно смел, он не лишился бы дома, имущества и чести, а погиб бы вместе со своими родственниками… Но он не смог вынести их мучений. Мальчишеская слабость: он был слишком привязан к ним, любил их так сильно, что даже сам не понимал этого.

Этих людей, из клана Маайя, он не любил ничуть. Он кипел от злобы, что судьба распорядилась так, что из всех своих недругов он попал в руки этих ничтожеств с холмов Берроу… к Фвару, чью жалкую жизнь он пощадил, будучи слишком Ихаеи, чтобы убивать поверженного врага. Теперь ему предстояло получить награду за свое милосердие. По поводу Моргейн они тоже отпускали грязные шуточки, разражаясь отвратительным смехом, и Ванаю приходилось это терпеть, втуне надеясь, что рано или поздно они совершат ошибку, развязав ему руки, и он сможет дотянуться до Фвара.