Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота. Самый большой счастливчик

Арфлейн, пожалуй, больше чем кто-либо другой ощущал чувство вины, возникшее у Ульрики Ульсенн в связи со смертью ее отца. Скорее даже скорбь, проступившая во всем ее облике, хотя манера держаться с достоинством осталась по-прежнему. Именно благодаря ее с Манфредом настойчивости состоялась та злосчастная экспедиция в тот самый день, когда умер Рорсейн.

Арфлейн понимал, что невозможно винить ее, что она так быстро уверилась в скором выздоровлении отца. Действительно, не существовало никакого логического объяснения, почему он сдал так быстро.

Похоже, что сердце, на которое он никогда не жаловался, отказало сразу же после того, как он продиктовал свое завещание. Его должны были вскоре огласить в присутствии Арфлейна и близких родственников покойного. Петр Рорсейн умер в тот час, когда кит атаковал их яхту, спустя несколько часов после разговора с Арфлейном.

В приемной, примыкающей к кабинету отца, сжав губы и обхватив руками подлокотники кресла, ждала Ульрика Ульсенн. Рядом с ней сидели Арфлейн и Манфред Рорсейн. Тут же, на приподнятых в изголовье носилках, лежал муж Ульрики. Стены маленькой комнаты покрывали охотничьи трофеи Петра Рорсейна. Затхлый запах, исходивший от голов животных, был неприятен Арфлейну.

Внезапно дверь в кабинет открылась, и Стром, маленький сморщенный человечек, исполняющий обязанности душеприказчика покойного, молча пригласил их пройти в следующую комнату.

Наклонившись, Арфлейн и Манфред подняли носилки с Янеком и последовали за Ульрикой Ульсенн.

Кабинет напоминал каюту корабля, хотя свет исходил не из иллюминаторов, а от тусклых ламп на потолке. Стены от пола до потолка были заняты шкафами? В центре стоял большой стол желтой кости с куском тонкого Пластика на нем. Пластик был покрыт коричневыми, словно написанными кровью, надписями. Концы его загибались, свидетельствуя, что свиток развернули буквально несколько минут назад.

Усадив Манфреда Рорсейна за стол, старик покинул комнату.

Вздохнув, Манфред принялся читать завещание, нервно постукивая пальцами по столу. Оглашением должен был заняться Янек Ульсенн, но лихорадка, последовавшая за несчастным случаем, долго не отпускала его. Лишь сейчас смог он приподняться с носилок, наблюдая за кузеном взглядом, исполненным злобы и беспокойства.

— Что там? — нетерпеливо спросил он.

— Немного не то, что мы ожидали, — не отрываясь от чтения, ответил Манфред. На его губах играла легкая улыбка.

— Почему этот человек находится здесь, с нами? — указав на Арфлейна, спросил он.

— О нем упомянуто в завещании, кузен.

Арфлейн бросил взгляд поверх головы Янека, но Ульрика упорно смотрела на него.

— Читай, Манфред, — откинувшись на спину, произнес Ульсенн.

— Завещание Петра Рорсейна, главного корабельного лорда Фризгальта, — начал Манфред, — Рорсейн мертв. Ульсенны правят.

При этом Манфред бросил ехидный взгляд на сгорбленную фигуру Янека.

— Да буду спасен я, мое имущество и корабли, которые настоящим завещанием должны быть разделены поровну между моей дочерью и моим племянником. Сим я дарую командование шхуной «Ледовый Дух» капитану Арфлейну из Брершилла, дабы повел он ее к Нью-Йорку курсом, обозначенным на картах, кои я тоже оставляю ему. В случае, если капитан Арфлейн найдет город Нью-Йорк и живым возвратится во Фризгальт, он станет полновластным обладателем «Ледового Духа» и всего груза, привезенного на нем. При этом моей дочери Ульрике и племяннику Манфреду следует сопровождать капитана Арфлейна в его путешествии. Капитан Арфлейн будет иметь власть над каждым, кто пойдет с ним. Петр Рорсейн из Фризгальта.

Вновь приподнявшись, Ульсенн посмотрел на Рорсейна.

— Старика скрутила лихорадка. Он был безумен. Забудьте об этом условии. Отошлите Арфлейна, разделите имущество согласно завещанию. Неужели вы решитесь на еще одно безумное плавание сразу же после неудачи, постигшей нас? Несчастье несет новую беду.

— Клянусь Ледовой Матерью, каким ты стал суеверным, кузен! — усмехнулся Манфред. — Ты прекрасно знаешь, что, отступив хотя бы от одного пункта завещания, мы не сможем вступить во владение. Подумай, как выгодна тебе наша смерть! Моя доля, плюс доля твоей жены сделают тебя влиятельнейшим правителем Восьми Городов.

— Я пекусь не о своем состоянии. Я сам достаточно богат. Я хочу сохранить жизнь своей жене!

Вспомнив, как Ульсенн оставил в страхе свою жену во время охоты, Манфред вновь улыбнулся.

Смерив юношу злобным взглядом, Ульсенн, задыхаясь, откинулся на подушки.

Поднявшись, Ульрика произнесла с ничего не выражающим лицом:

— Лучше отнести его в постель.

Подняв носилки, Арфлейн и Манфред пошли за Ульрикой по темному коридору к спальне Ульсенна, где того приняли слуги и уложили в кровать. С белым от боли лицом, почти теряя сознание, он продолжал бормотать о безумном завещании старого Рорсейна.

— Интересно, решится ли он сопровождать нас? — улыбнулся Манфред, выйдя из комнаты. — Вероятнее всего, он скажет, что здоровье и обязанности лорда вынуждают его остаться.