Ледовое побоище в зеркале эпохи. Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере

В 1221 году «русские из Пскова отослали обратно грамоту о мире, заключенном у Одемпе, а вслед за тем и сами пришли с большим войском, и стоял во главе войска король Новгородский»[239]. Характерно, что поход возглавляет «король Новгородский», а мир с рижанами расторгают псковичи. После этой кампании немцы совершили ответное нападение на «Новгородское королевство», «оставив позади Псков»[240]. Отметим, что немцы различают эти топосы: Псков не относится к «Новгородскому королевству».

В 1223 году псковичи участвуют в большом походе на Ревель под предводительством нового новгородского князя Ярослава Всеволодовича. Поход был удачным, награблено было много. Ярослав попытался закрепиться в Эстонии, оставив в захваченном Дерпте своего наместника[241]. Но в 1224 году ливонцы берут Дерпт штурмом. Новгородцы не успевают этому противодействовать: «Новгородцы же пришли было во Псков с многочисленным войском, собираясь освобождать замок от тевтонской осады, но, услышав, что замок уже взят, <…> возвратились в свой город»[242]. Обратим внимание на пассивность псковичей, которые ждут новгородцев, чтобы деблокировать осажденных. Хотя это можно объяснить и непосредственной зависимостью Дерпта от Новгорода или от Ярослава, который к тому времени уже покинул Северо-Запад.

Судя по всему, к 1224 году десятилетняя война за Эстонию изрядно утомила как Ригу, так и Новгород, где готовы были отказаться от завоеваний в Прибалтике в обмен на стабилизацию на границах, отказ от грабежей и набегов. В Н1Л об этом ничего не говорится. А Генрих Латвийский триумфально завершает свой рассказ о покорении Прибалтики: «Русские из Новгорода и Пскова также прислали в Ригу послов просить о мире. И согласились рижане, заключили с ними мир, а дань, которую всегда собирали в Толове, возвратили им. <…> И успокоилась в мире земля ливов»[243]. Вплоть до завершения «Хроники Ливонии», которая доведена до 1227 года, автор больше нигде не упоминает Псков или конфликт с русскими.

Исчезает Псков и со страниц русских летописей. Хотя, возможно, о Владимире «Псковском» говорится в сообщении о погоне за литовцами в 1225 году: «Князь же, Ярославъ и Володимиръ съ сыномъ и с новотържьци, княжь дворъ, новгородцевъ мало, торопцяне съ князьмь своимь Давыдомь поидоша по нихъ»[244]. Но даже если здесь упомянут Владимир Мстиславич, он не является представителем Пскова. Всё как в 1209 году на Ловати, Владимир выступает главой отдельного воинского подразделения, никак не связанного с Псковом — скорее его можно счесть наместником новоторжским[245]. Псков вновь появляется на исторической сцене только в событиях 1228 года, когда вступил в ожесточенный конфликт с князем Ярославом.

В литературе часто встречается указание на то, что Владимир Мстиславич умер в 1227 году, будучи князем псковским[246]. Однако это не имеет никакого основания в источниках. В «Хронике Ливонии» Владимир как Псковский последний раз упоминается при описании похода 1218 года, а в летописи отмечен в походе 1216 года, но не назван псковским[247]. Судя по всему, исследователи исходили из того, что когда в 1228 году Ярослав отправился в Псков, там не было князя, то есть Владимира, который, соответственно, умер. В нашем понимании, даже после 1218 года говорить о присутствии Владимира в Пскове затруднительно. Генрих Латвийский, автор очень информированный, на месте где раньше фигурировал «король Псковский Владимир» теперь используется выражение «русские из Пскова» (Rutheni de Plescekowe). Они пытаются заключить мир с Ригой в конце 1218 года, они мстят леттам в 1219 году, они участвуют в новгородском походе в 1221 году, их призывают эсты на войну в 1222 году и они заключают мир с Ригой в 1224 году[248]. До 1218 года выражение «русские из Пскова» встречается у Генриха лишь однажды, когда они в 1212 году изгоняли князя Владимира («своего короля Владимира»)[249]. После 1218 года выражение «король Псковский» появляется лишь раз и в рамках ёмкой формулы: «король Псковский со своими горожанами» (rex de Plescekowe cum civibus suis) участвует в походе 1223 года на Ревель[250]. Очень примечательно, что такое выражение уже встречалась у Генриха при описании похода 1217 года, но тогда оно выглядело так: «король Псковский Владимир со своими горожанами» (rex Woldemarus de Plescekowe cum civibus suis)[251]. При описании событий 1223 года автор просто убрал имя Владимир. Надо полагать, авторитетный хронист сделал это не случайно.