Ледовые пути Арктики

Добравшись до площадки наблюдений, я быстро записал показания приборов, находящихся на улице, а затем полез в рабочую палатку, где стоял тщательно оберегаемый зеркальный гальванометр. Склонившись над низеньким столиком, я пытался сделать отсчет по капризному световому зайчику прибора, как вдруг ощутил резкий толчок и услышал звук, напоминающий выстрел. Световой зайчик моментально исчез, а ноги мои почему-то стали разъезжаться. Взглянув вниз, я оторопел: прямо подо мной зияла, постепенно расширяясь, черная трещина. Ухватившись за что-то, быстро перебрался на одну сторону трещины.

В палатке было полутемно. Один из приборов — психрометр Ассмана — упал в трещину и медленно погружался в темную, со свинцовым отблеском воду. Вслед за ним вместе с обвалившимся снегом соскользнул в воду и тяжелый аккумулятор.

Трещина прошла через середину палатки и предательски разорвала лед у самого ее входа. Хотя я и не провалился в нее, но оказался в ловушке: выйти из палатки было невозможно. Высота отвесных ледяных краев трещины достигала 1,5 метра.

Первой мыслью было спасти гальванометр, который я инстинктивно перенес в безопасный угол палатки. Надо спасаться самому, но как? Выхватив из-за голенища унта нож, я хотел распороть палатку, как вдруг услышал чей-то крик и треск рвущегося брезента. Трещина медленно расходилась и растягивала палатку в разные стороны, пока натянувшийся, как струна, брезент не лопнул. Куски разорванной материи повалились мне на голову. Быстро сбросив их, я увидел, что метрах в сорока от меня, по ту сторону трещины, на снегу в одном белье, босой, прижимая к себе треногу с теодолит том, прыгает Коля Миляев. Из всех палаток выскакивали полуодетые перепуганные люди.

Наше многолетнее ледяное поле, в течение десяти месяцев стойко отражавшее натиск окружающих льдин, на этот раз не выдержало их напора и раскололось на несколько частей. Две трещины прошли через лагерь. Одна из них, словно специально выбирая самые важные участки, протянулась извилистой линией от северной кромки льдины к нашей старой рабочей палатке, а от нее свернула к «бане» и прошла прямо под ней. Далее она коснулась снежного футляра палатки-мастерской и подошла к рабочей палатке магнитолога, откуда резко повернула к его жилой палатке, пройдя около самого входа, так что снежный тамбур рухнул в воду. Затем, сделав крутой разворот, трещина разорвала астрономический павильон, сложенный из снежных кирпичей, и прошла под треногой теодолита, по которому мы определяли местоположение станции по звездам. Опрокинувшийся теодолит однако уцелел, чудом удержавшись на краю. Затем трещина направилась прямо к нашей рабочей палатке, где захватила меня в плен, и наконец в пяти метрах от градиентной мачты слилась со старой трещиной.

В тот момент, когда это произошло, Коля Миляев, сменившийся с ночного дежурства, крепко спал. Проснувшись от резкого толчка и еще не понимая, в чем дело, он услышал сильный треск льда и шум рухнувшего в трещину снежного тамбура. В одном белье он выскочил из спального мешка и бросился вон из палатки. Но у самого входа зияла трещина, и только плававшие в ней большие глыбы смерзшегося снега — остатки тамбура — спасли Колю от купания в ледяной воде. Перепрыгивая с одной глыбы на другую, он перебрался через трещину и, увидев висящий над водой теодолит, схватил его. Только теперь он почувствовал, как обжигает снег его босые ноги. По тем же плавающим глыбам снега он бросился обратно в палатку, вмиг натянул меховые унты и, схватив куртку, кинулся спасать другие приборы.

Первая трещина отделила от лагеря Наши рабочие палатки, снежный домик, где были установлены измерительные приборы, опытные площадки наблюдений и площадку метеорологов. Ширина трещины постепенно увеличивалась и за час достигла полуметра.

Вторая трещина наделала еще больше бед. Возникнув у северного конца поля, она пересекла аэродром, отделила друг от друга наши старые площадки наблюдений, где находились электротермометры, прошла около радиопалатки и жилой палатки гидрологов. Наконец, приняв, как приток, первую трещину, ушла к южной оконечности нашей льдины. Эта трещина отделила от лагеря обе рабочие палатки гидрологов, палатку-гараж с автомашиной, склад продуктов, баллоны с газом и посадочную площадку.

На глазах у всех обе радиомачты стали изгибаться и вскоре упали на лед, а вслед за ними со страшным треском рухнул и толстый деревянный столб ветряка. Пропеллер с динамомашиной разбились, а от столба остался только трехметровый обломок, торчащий, словно срезанный снарядом ствол дерева. Это случилось потому, что часть оттяжек мачт и ветряка оказалась по другую сторону трещины. После этой аварии станция лишилась радиосвязи и электроэнергии ветряного двигателя.