Ледовые пути Арктики

В каждой научной группе идет напряженная работа. В моей ледоисследовательской группе сейчас шесть человек. Кажется, не так уж мало, но мы с трудом успеваем выполнять все наблюдения. После очередных наблюдений за температурой льда, воздуха и скоростью ветра на нескольких горизонтах я пошел помогать Черепанову подготавливать к фотографированию выпиленные из шурфа образцы льда. Для исследования физико-механических свойств и структуры льда выпиливались образцы по всей его толще с каждого горизонта льда. Это очень тяжелая и трудоемкая работа. Вырубка шурфа длится уже много дней. Черепанов тщательно шлифует одну из стенок шурфа и сантиметр за сантиметром изучает строение льда, как заправский петрограф. Затем полезли вдвоем в шурф очищать его от снега и углублять. Удалось врубиться в лед на глубину 2,6 метра. Сколько еще можно углубляться? Где вода? Очень важно не пробить лед насквозь, не то хлынет вода, затопит шурф и вся работа пойдет насмарку, не говоря уже о том, что это опасно для работающих. Поэтому после обеда Николаев пробурил контрольную скважину рядом с шурфом. Толщина льда оказалась 3,6 метра. Значит, можно спокойно углублять шурф дальше.

Капризна погода в Арктике! К вечеру выглянуло солнце, стало тепло, и приятно работать на воздухе, а это так редко здесь бывает. Даже вертолетчики после длительного вынужденного бездействия из-за непогоды вылетели на разведку окружающих льдов и сделали аэрофотосъемку. Льды вокруг сильно переторошены. Не удалось обнаружить и посадочную площадку, на которую садился наш самолет. Она находилась в 12 километрах от лагеря. Должно быть, ее смяло или далеко унесло. До 2 часов ночи вертолет разыскивал площадку, пригодную для приема самолетов, но тщетно.

Наступила тихая ясная ночь. Втроем — Назинцев, Черепанов и я — отправились на лыжах полюбоваться видом свежих торосов. Из лагеря не доносилось ни звука. Все в природе величаво, торжественно: полная тишина, прозрачность воздуха, блеск льдов. Солнце словно дремлет у самого горизонта среди быстро бегущих белых облаков. Кругом хаос из всторошенных льдин. В тишине то здесь, то там возникает чуть слышный хрустальный перезвон падающих с вершин торосов и рассыпаюйщхся от удара комьев мерзлого хрупкого снега. Из-за низкого солнца от вздыбленных торосов тянутся длинные черные тени, резко оттеняя их причудливые грани.

Ночь, но светло. На широком разводье белеет стайка маленьких льдинок. На той стороне, в узком коридоре между грядами торосов, таинственно синеет снег с извилистой цепочкой следов — прошел человек в унтах. Совсем вдали обычный лагерный пейзаж с домиками. Там, видимо, уже все спят, но легкий дымок еще вьется над трубой.

На другой день с утра опять пасмурная погода с сильным ветром. Ваня Петров дежурит по камбузу, и нам втроем пришлось вырубать кабан в годовалом льду. Очень долго капризничал мотобур, и мы с трудом пробурили две скважины. Толщина льда — 130 сантиметров. Затем начали пилить лед между скважинами, чтобы отделить кабан. После обеда его наконец одолели и вытащили на лед. Вес кабана оказался огромным: ведь его объем почти полкубометра. С трудом довезли его до лагеря. А там прилетел гость с далекой земли — маленький куличок. Наши собаки Черныш, Цыган и Динка носятся за ним по льдине. Кончилось тем, что куличок не выдержал преследования и улетел.

10 июня — первый летний день. Солнце, глубокое синее небо без единого облачка. Удивительно тихо. Мороз —9°, но снег немного подтаивает, особенно снежные кирпичи, которыми обложены домики. Все тропинки почернели. Мы с Черепановым весь день строим домик для дизеля. Петров с Николаевым берут образцы льда и проводят испытания его на прочность на специальном прессе. Сережа Николаев в пылу работы оступился и упал в прорубь. Когда его вытащили, он стремглав бросился домой переодеваться. А потом даже позагорал.

Я весь день ходил в шляпе. Этот совершенно неарктический головной убор я захватил из дому, чтобы проверить, как он защищает от дождя. Меховая шапка быстро промокает, и вода начинает капать за шиворот, что не особенно приятно. Правда, дождей пока не было. Зато как хорошо в шляпе в солнечный день! В меховой шапке стало жарко, вот я и разыскал во вьючном ящике шляпу, которая пока служила прокладкой для зеркального гальванометра. Вытащил, расправил, почистил, надел и вышел в таком необычном на дрейфующих льдах наряде. Все хохотали, а собаки стали рычать. Наш признанный острослов бортрадист вертолета Тарарухин сказал:

— Ну что ж, появилась первая «шляпа» на Северном полюсе — значит, Арктика освоена!

Вертолет все летает на поиски пропавшего аэродрома. Сегодня видимость прекрасна, может быть, на этот раз и повезет. Действительно, в 18 километрах от лагеря аэродром нашли, но от него ничего не осталось, льдина вся разломана. Забрали с обломков палатки и другое имущество.