Ледыш и Недотрога

За спиной звенели голоса, меня окружали звуки, которые ничего не значили.

— Игорь Константинович, звонит ваш адвокат. Говорит, что-то срочное…

Я никого и ничего не слушала, потому что отсчитывала каждый стук сердца до встречи с Ледатом. Дрожа, куталась в пиджак отца и не отрывала взгляда от белоснежных дверей.

«С ним всё будет в порядке. С ним всё хорошо», — убеждала себя.

— Какое ещё, к дьяволу, обвинение?! — От гнева отца все притихли. — Что?.. Черных?!

Медсёстры умоляли его говорить тише, мама что-то шептала, суета нарастала, а я…

Начала петь.

Скрываясь в тумане снов

Сгорая в пламени слов

Смиряясь в объятьях оков

Лечу к тебе ветром

Я будто сама стала песней и, хотя тело осталось стоять на коленях в холодном коридоре, поплыла по воздуху к нему. Прикасаясь чувствами, поддерживая мыслями, не допуская и мысли, что Ледат может не выжить. Повторяя, будто заклинание, нашу песню:

Любви мотив не нов

Но сквозь аромат цветов

Поверх кружащих снегов

Настигнет он пеплом

Слова заканчивались, и я начинала с первой строчки, боясь даже перевести толком дыхание. Я взывала к этому миру, чтобы он позволил Троцкому остаться. Голоса за спиной стихли, возможно, все ушли, я так ни разу не обернулась, боясь пропустить, когда Ледата повезут обратно. Желая первой увидеть его лицо.

Мир сузился до метра, который оказался между мной и белоснежными панелями. Глаза слезились от напряжения, губы пересохли, голос охрип, но в какой-то миг высшие силы услышали мои молитвы, и проклятые двери, наконец, разошлись.

Я вскочила, чтобы увидеть Ледата, но затёкшие ноги подогнулись, и я рухнула на пол, больно ударившись плечом о стену, но тут же попыталась снова подняться. Потому что мельком заметила бледное лицо Троцкого: глаза его были закрыты, а губы казались синеватыми.

— Что?.. — Голос оборвался, и я, цепляясь за белый халат, просипела: — Что с ним?

Ощутила поддержку и, наконец, встала. Но Ледата уже увезли, рядом со мной остался врач, за полу халата которого я до сих пор цеплялась, не понимая, когда ухватилась.

— Где Игорь Константинович? — спросил он.

— Ему пришлось уехать по делам, — раздался над ухом голос мамы. — Как прошла операция, доктор? Парнишка выживет?

— Следующие двадцать четыре часа он проведёт в реанимации, — сухо ответил врач. — Если ухудшения не будет, переведём в палату.

И царапнул меня обеспокоенным взглядом:

— Похоже, девушке тоже нужна помощь.

— Да, но она отказывалась сдвинуться с места, — пожаловалась мама.

Суровый мужчина вдруг мягко усмехнулся и похлопал меня по плечу.

— Всё будет хорошо, дочка. Прими душ и переоденься. Ты же не хочешь, чтобы твой парень, когда очнётся, увидел перед собой пугало?

Я вздрогнула, растерянно моргнула, а потом поняла, что врач пошутил, и с трудом растянула уголки губ. Надеюсь, это было похоже на улыбку.

— Спасибо… — А потом живо встрепенулась: — Мне можно к нему?!

— В стерильной одежде и маске, — благодушно кивнул мужчина и, попрощавшись, поспешил прочь.

Я позволила маме увести меня в палату, приняла горячий душ и безропотно надела странные бесформенные вещи, в которых выглядела, будто бирюзовое облачко. Но мне было всё равно, что носить, — хоть мешок! — лишь бы меня пустили к Ледату.

Подписав, не читая, какие-то листы, я, всё же увидела его…

Сердце ожгло болью от того, каким безжизненным казался Троцкий. Сестра кивнула на табуретку у стены, а сама проверила приборы и завела в планшет показания пульса и давления.

— Ничего не трогать, — предупредила прежде, чем оставить нас вдвоём.

Кусая губы, я смотрела на Ледата, а по щекам струились и струились слёзы. Из-за них я никак не могла выговорить то, что так хотелось сказать.

«Я тоже тебя люблю».

Глава 45. Ледат

Мы стояли на сцене, и Сергей счастливо улыбался мне.

— Мы победили, — его губы двигались, но голоса я не слышал. Тем не менее, понимал, что друг говорит мне. — У нас получилось, Ледыш!

«Ледат. Ледат. Лед… — прокатилось странное нелогичное эхо. — Дат. Тат. Та…»

Не сразу я понял, что это уже не голос из сна, а звук какого-то прибора, а потом попытался разлепить ресницы. Казалось, что веки были чужими и не реагировали на мои желания. Но в конце концов мне удалось приоткрыть глаза.

Первое, что я увидел — Она сидела рядом с кроватью, на которой я лежал, и невидяще смотрела перед собой. Глаза казались огромными на бледном лице, искусанные губы подрагивали, будто девушка произносила молитву, но я узнал слова нашей песни, и сердце пропустило удар.

— Ви… — из саднящего горла вырвался хрип, но она услышала.

— Ледат! — подавшись ко мне, девушка отчаянно вцепилась в мою руку. — Ты очнулся? Ох, конечно, очнулся!.. Ты меня видишь? Как себя чувствуешь?

— Тише, — я попытался в ответ пожал её ледяные пальцы, но тело будто была накачано гелем и слушаться отказывалось. — Всё хорошо.

— Что хорошо? — голос её задрожал, глаза наполнились слезами. — Ты чуть не умер! Дурак!