Ледыш и Недотрога

— Подойду, как оплачу счёт, — услышала голос отца, а через минуту раздражённое: — Что значит, не проходит? Попробуйте ещё раз. Нет? Перезагрузите терминал!

— Возьмите мою, — Аид змеем скользнул к стойке. Протянул кредитку администратору и вкрадчиво добавил: — Рад заплатить за место в первом ряду на драматическое представление.

Он забрал карту и, аккуратно уложив её в бумажник, повернулся ко мне:

— Виолетта, передай Ледату, что это мой прощальный подарок.

Я машинально кивнула и, ощущая дикую слабость, с трудом поднялась на ноги. Держась за стенку, побрела обратно к палате Троцкого. Оборачиваться не хотелось, последние нити, которые ещё связывали меня с теми, кто остался позади, рвались с надрывом, как перенатянутые струны гитары. И каждая отзывалась болью в сердце. Всё, что у меня осталось — Ледыш. Если бы его не было, я бы задохнулась в ледяном одиночестве, которое внезапно обрушилось на меня.

Раньше я злилась на папу, даже хотела свидетельствовать против него и ушла из дома. Но сейчас там, где пылала ярость, зияла дыра. Пришло понимание, что родные люди внезапно стали чужими.

— Поделитесь, Игорь Константинович, что чувствуете, навсегда потеряв ребёнка? — со злым весельем спросил Черных.

Глава 47. Ледат

Как увидел Виолетту, сразу понял — случилось что-то ужасное. На девушке лица не было! Шла, покачиваясь и держась за стену, смотрела перед собой и натыкалась то на стул, то на кровать. Я хотел приподняться, но лишь со стоном откинулся обратно, придавленный острой болью, которая обрушилась на меня, несмотря на лекарства.

Виолетта встрепенулась раненой птицей и кинулась ко мне. Схватила за руку, глянула в лицо:

— Что с тобой? Тебе плохо? Позвать врача?

— Да, — улыбнулся через силу. — Окулиста. Пусть пропишет тебе очки. Напоминаю, я ранен!

— Рофлишь меня? — грустно улыбнулась она и присела на стул. Обхватив мою ладонь холодными руками, прошептала: — Спасибо…

— За что?

— За то, что ты появился в моей жизни, — всхлипнула она. — Не знаю, что бы делала. Мне кажется, что моя жизнь рухнула, как старый дом, и даже земля исчезла из-под ног. Я будто повисла над жуткой пропастью, и ты единственный, кто не даёт мне упасть…

И, вжав голову в плечи, разрыдалась. Я растерянно поглаживал её кисть большим пальцем, не зная, как успокоить и что сказать. Потому что была догадка о том, что могло произойти. Если то, что я слышал после выстрела, правда, то Аид не упустит возможности донести её до всех, кто втянут в грязные игры этого подлого человека.

— Кажется, я знаю, что произошло. Твои родители?

Она кивнула. Видимо, Виолетта окончательно отвернулась от них. И было за что! Даже странно, как этим людям удалось воспитать очень честную и чересчур ответственную дочь.

— Я ничего не знала о том, чем занимался отец, — тихо призналась девушка, — но всегда чувствовала какое-то напряжение в его присутствии.

Она глянула на меня исподлобья и коротко усмехнулась:

— Этим вы с ним похожи. Казалось, что ты, как и он, постоянно недоволен мной.

— Поначалу я увидел взбалмошную особу, которая привыкла получать, чего хочет, и плевала на мнение окружающих, — пожал я плечами. — Но потом поменял своё мнение. Ты так отчаянно боялась получить оценку ниже пятёрки, что это даже умиляло.

Помню, меня удивило, почему у взрослой девушки и избалованной дочери богатых родителей настолько гипертрофированная детская фобия. Лишь позже, когда Виолетта без оглядки бросилась помогать мне и другим ребятам, я понял, что ей двигало.

Эта красивая и талантливая девушка яростно желала, чтобы её любили. Насколько же мало дарили ей родители этого чувства, чтобы довести до такого состояния? Внешне жизнь Виолетты сверкала золотом, но в сердце царила нищета.

— Я получала «отлично», но этого всегда было мало. Папа никогда не хвалил меня, но подмечал малейшие промахи.

Прозрачная капля упала мне на руку. Вздохнув, я притянул девушку ближе, и Виолетта подалась, осторожно прижавшись лбом к моему плечу.

— Но ещё сильнее меня поразило, что ради какой-то циферки в журнале ты была готова пойти на поводу учителя, которого считала невежественным.

— Отец повторял, что никому нет дела до правды. Лишь то, что записано в документах, становится историей.

Я уткнулся носом в её шелковистые волосы и вдохнул их цветочный аромат. Неудивительно, что Виолетта чувствует себя плохо. Судя по словам, отец и был тем «домом», который обрушился, в одночасье оставив Недотрогу наедине с целым миром. Одну…

— Зря ты увёз меня в тот день, — горько подытожила она. — Если бы я выступила свидетелем, отец получил небольшой срок, тебя не ранили… Ничего бы этого не было!

Она снова разрыдалась, а я лишь гладил её по голове. Что бы я сейчас ни сказал, утешить не получится. Пропасть, которую девушка видела, была иссушённым колодцем, который её родителям следовало бы наполнить любовью. Но там не было и капли.

— Наверное, это и есть судьба, — всхлипывая, закончила она.

И я решился.