Легат

Но людей в таком состоянии мне видеть не приходилось. Судя по четко прорисовывающемуся под кожей рельефу мышц, жировой прослойки не осталось вовсе, плюс я чудовищно обезвожен, несмотря на то, что выпиваю, по-моему, по ведру в день. Бодибилдеры, даже перед соревнованиями, когда изнуряют себя «сушкой» и диуретиками, так не выглядят. А если и выглядят – то в последние часы жизни.

Если бы не возросший во много раз уровень регенерации, я бы, скорее всего, тоже сдох бы в ту же ночь, когда всё это началось. Но организм мой, похоже, перестраивается. Как гусеница, превращающаяся в бабочку. Только без всякого кокона. И без всякой заботы о том, как я себя при этом чувствую.

Я поковылял в ванную, но на пороге комнаты замер, увидев маму. Она готовила завтрак. Встала раньше меня?

Только сейчас сообразил взглянуть на часы. Почти десять! Это что, получается, я так дрых, что не услышал будильника? Давненько такого не бывало.

Хотя, плевать. В бар мне к двенадцати. Время есть.

– Доброе утро, мам.

Она, мельком взглянув на меня, кивнула.

Я, стиснув зубы, прошел в ванную. Ополоснул лицо и припал к крану, судорожно глотая холодную, пахнущую обеззараживающим средством воду. Вкуса не чувствовал, да и плевать – лишь бы затушить пожар, бушующий внутри. Но ощущения такие, что вода не в желудок попадает, а сразу впитывается всем телом, как сухой губкой.

С матерью мы вчера поссорились. Снова из-за Эйдоса. На этот раз серьёзно. Не припомню, чтобы она вообще на меня так когда-то кричала. Со слезами, с отчаяньем. Да мы вообще редко спорили. Особенно после аварии.

Я понимал, как ей страшно. Первые сутки после того, как я вернулся из больницы, она смотрела на меня недоверчиво, с затаенным ужасом. Будто на ожившего мертвеца.

А, собственно, как меня еще назвать?

Залез в душ. Надолго. Под горячими струями мышцы постепенно расслабились, боль почти ушла. Многочисленные гематомы под кожей за эти два дня окончательно рассосались – лишь кое-где остались коричневатые пятна, но и они быстро уйдут.

Выбравшись из кабинки, протер запотевшее зеркало и уставился в свое отражение.

Так и не могу привыкнуть. Будто кто-то чужой смотрит на тебя из зеркала. Очень похожий на тебя. Но не ты.

Глупо это как-то. Как в старых фильмах про супергероев. В детстве мечтаешь, чтобы с тобой что-нибудь эдакое случилось. Радиоактивный паук укусил или чудо-сыворотку на тебя пролили.

И вот – случилось.

Вчера вечером я немного повисел на перекладине. Попробовал подтягиваться. Дошел где-то до сотни, дальше сбился со счета. Похоже, что я мог бы заниматься этим бесконечно – руки работали, как механические рычаги. Ни усталости, ни напряжения. Пробовал подтягиваться на одной руке – ощущения примерно те же, только двигался чуть медленнее.

Чуть позже, когда мама легла спать, провел другие тесты. Их она точно не должна была видеть. Кухонным ножом сделал на предплечье три длинных надреза. Один – едва оцарапав кожу, второй – поглубже, третий – такой, что пришлось лезть за пластырем и бинтами. Сейчас, содрав с руки остатки мокрой повязки, обнаружил лишь одну розовую линию, да и ту разглядел не сразу.

Ну, что ж. В момент убийства Крушителя мой аватар в Артаре, видимо, получил такой резкий прирост сил, что это послужило встряской для всего организма. Для мозга грань между виртуальным телом и реальным окончательно стерлась, так что он теперь пытается как-то выровнять различия.

Но что дальше-то с этим делать? То, что я остался жив, и то, что нога полностью восстановилась – это здорово. Это настоящее чудо. Но что будет происходить с моим телом дальше? В Артаре я теперь каменные глыбы в несколько тонн весом ворочаю. Каким нужно стать в реале, чтобы повторять такие фокусы?

Я представил, что буду и дальше набирать мышечную массу, пока не превращусь в монструозную гору мяса – такую, что в двери не смогу пролазить. Неприятно засосало под ложечкой.

Да и какой толк вообще от этой силы и живучести в реальной жизни? В мегаполисе? В середине 21 века?

Стук в двери ванной раздался так неожиданно, что я дёрнулся и смахнул с раковины стакан с зубными щетками.

– Эрик, с тобой все в порядке? – спросила снаружи мама. – Ты там так долго…

– Уже выхожу! – буркнул я, собирая с пола щетки.

Ставя стакан на место, снова встретился взглядом со своим отражением в зеркале.

Что делать будем, Эрик? Пойти обратно в госпиталь? Рассказать всё…

Не поверят, конечно. Поначалу. Но потом, когда убедятся, что со мной творится что-то реально неладное… В голову снова полезли образы из старых комиксов. Запихают меня в какую-нибудь секретную лабораторию, будут изучать, как подопытную крысу. Опыты ставить. Тот врач из больницы наверняка уже настучал, куда следует…

Черт возьми, к кому вообще можно обратиться за помощью в моей ситуации?

За последние дни я перерыл в поисковиках уйму материалов по синдрому Джанкеля. Ничего особо нового для себя не нашел. Для понимания серьёзных научных статей у меня мозгов не хватает, а на бытовом уровне и так все понятно.