Легенда

— Десять — главным у них кальвар Син. Помнишь его?

— Да. Хоть что-то утешительное.

Целый час Друсс расспрашивал князя, и под конец тот заметно ослабел, снова стал кашлять кровью и закрывать глаза, борясь с терзающей его болью. Друсс взял его на руки и спросил:

— Где твоя комната? — Но князь лишился чувств.

Друсс вышел из зала, неся на руках безжизненное тело Хранителя Севера, узнал дорогу у попавшегося навстречу солдата и приказал позвать кальвара Сина.

Пожилой лекарь явился, когда Друсс, уложив князя, сидел у него в ногах. Кальвар Син почти не изменился — его бритая голова по-прежнему блестела, как мраморный шар, а черная повязка на глазу стала еще более ветхой.

— Как его дела? — спросил Друсс.

— Какие у него могут быть дела, старый ты дурак? Он умирает. И двух дней не протянет.

— Я вижу, нрав у тебя все такой же покладистый, доктор, — ухмыльнулся Друсс.

— С чего мне быть покладистым? Старый друг умирает, а через несколько недель за ним последуют тысячи молодых ребят.

— Возможно. Однако я рад тебя видеть. — Друсс встал.

— А я вот не рад, — ответил лекарь с огоньком в глазах и едва заметной улыбкой. — Туда, где ты находишься, слетается воронье. Как это тебе удается оставаться здоровым как бык?

— Ты доктор — тебе видней.

— Да ты ведь не человек. Демон вытесал тебя из камня в зимнюю ночь и оживил. Убирайся теперь — мне надо дело делать.

— Где мне найти гана Оррина?

— В казарме. Ступай!

Друсс усмехнулся и вышел. Дун Мендар перевел дух.

— Вы его не любите, доктор?

— Не люблю? С чего мне его не любить? Он убивает людей наповал — избавляет меня от лишней работы. Убирайся и ты следом за ним.

Шагая через плац, Друсс ловил на себе пристальные взгляды солдат и слышал приглушенный шепот. Он улыбнулся про себя. Началось! Теперь ему ни на миг нельзя расслабляться.

Нельзя показывать этим людям Друсса-человека. Он — Легенда. Несокрушимый Мастер Топора.

Не отвечая на приветствия, он подошел к главному входу, и двое часовых встали навытяжку перед ним.

— Где мне найти гана Оррина?

— Третья дверь в пятом правом коридоре, — отчеканил солдат, выкатив глаза.

Друсс нашел нужную дверь и постучался.

— Войдите! — сказали изнутри.

Друсс вошел. Комната была убрана скромно, но красиво, и на письменном столе царил безупречный порядок. За столом сидел тучный человек с кроткими, темными, как у лани, глазами. Золотые эполеты дренайского гана казались не к месту на нем.

— Вы ган Оррин? — спросил Друсс.

— Да — а вы, должно быть, Друсс. Входите, дорогой мой, и садитесь. Видели вы князя? Ну да, конечно. Он, наверное, рассказал вам о наших трудностях. Нелегко нам тут приходится. Очень нелегко. Не хотите ли закусить? — Оррина прошиб пот, и Друссу стало его жаль. Друссу в жизни довелось служить под многими командирами. Немало было достойных, но встречались среди них и растяпы, и дураки, и трусы, и тщеславные. Друсс не знал еще, куда отнести Оррина, но сочувствовал ему.

На подоконнике стояло деревянное блюдо с черным хлебом и сыром.

— Я съем немного этого, если можно, — сказал Друсс.

— Ну разумеется! — Оррин передал ему тарелку. — Как там князь? Скверная история. Такой замечательный человек. Вы были его другом, не так ли? Вместе сражались при Скельне.

Прекрасные, возвышенные воспоминания.

Друсс ел медленно, с наслаждением пережевывая грубого помола хлеб. Хорош был и сыр — мягкий и пряный. Друсс отказался от своей первоначальной мысли — указать Оррину на недостатки Дроса, на безразличие и расхлябанность. Человек должен знать свой предел. Если он заходит за него, натура может сыграть с ним жестокую шутку. Оррину вовсе не следовало принимать звание гана, но в мирное время он с легкостью сошел бы за такового. А теперь он словно деревянная лошадка в атакующем строю.

— Вы, должно быть, вконец измучились, — сказал Друсс.

— Что?

— Измучились вконец. Тут ведь работы столько, что не всякому под силу. Снабжение, учения, караулы, обдумывание военных действий. Вы, наверное, уже на пределе.

— Да, это утомительно. — Оррин с явным облегчением вытер пот со лба. — Немногие понимают, как трудно приходится командующему. Настоящий кошмар. Выпьете чего-нибудь?

— Нет, благодарю. Быть может, вам станет легче, если я сниму часть бремени с ваших плеч?

— Каким образом? Уж не хотите ли вы, чтобы я покинул свой пост?

— Великий Миссаэль, нет! — с чувством ответил Друсс. — Я в этом случае пропал бы. Нет, я совсем не это имел в виду.

Но времени остается мало, и никто не вправе требовать, чтобы вы несли эту ношу один. Я предлагаю вам передать мне всю ответственность за обучение солдат и оборону. Нужно будет замуровать все проходы за воротами и нарядить рабочие команды для сноса домов между четвертой и шестой стенами.

— Замуровать проходы? Снести дома? Я не понимаю. Все дома находятся в частном владении. В городе начнется бунт.