Легенда дьявольского перекрестка

Позади фыркнула лошадь. Виллем обернулся и увидел свою позабытую кобылу, плетущуюся за ним. В этот момент память возвратилась к парню, он вспомнил свои ночные деяния, вспомнил о тех последствиях, которых ожидал от отравления воды кусками гнилого дерева. До него донесся невнятный чавкающий звук, за которым последовал отчаянный стон, что-то лопнуло с громким хлопком, и где-то на камни выплеснулась жидкость. В сознании негодяя все более-менее встало на свои места. Он ухмылялся, представляя себе жителей города в эти самые секунды мучающимися поносом, слушающими непрекращающееся бурление в животах, складывающимися пополам от приступов острой боли.

Ведя кобылу под уздцы, парень размышлял, когда и где он расстался с Морицем, намеревался ли тот, ожидать его во Фреттене или вернулся к себе? Если он оставался в городе, то где именно?

Выйдя на площадь, он остолбенел от дикого, непередаваемого ужаса, заставившего его вмиг покрыться липким потом. Площадь была завалена не трупами, а их безобразными кусками, как если бы спятивший мясник искромсал свиные туши и разбросал их. Широкая река черной крови собиралась из ручьев, бежавших между грязных камней мостовой.

По дорожке, ведущей от церкви, спускалось нечто невероятное, ранее без сомнения представлявшее собой человека. Теперь это было гротескное существо - страшная пародия на Божье творение. Пол его оставался загадкой, в разрешении которой не помогали даже остатки одежд. Руки и ноги существа походили на тонкие лапки насекомого, серая в сине-багровых пятнах кожа стягивала деформированные кости и выкрученные суставы. Позвоночник, проступавший наружу, был изогнут назад, и голова оказалась откинута. Это происходило потому, что все внутренности человека, вернее того, во что он превратился, собрались в животе, раздувшемся огромным бурдюком.

Существо не падало, хотя по всем законам мироздания ходить и держаться на ногах не могло. Да оно и жить-то не могло.

- Вот дьявол, - пробормотал парень. - Что это такое?

Искалеченный человек оступился и рухнул вперед, от чего живот лопнул, и полусгнившие внутренности вонючим потоком хлынули во все стороны.

Лошадь отпрянула, и негодяй еле удержал уздечку, думая, что кобыла запаниковала от увиденного. Он заблуждался, а когда понял ошибку, было поздно. Справа к нему подходил горожанин - точно такой же, как взорвавшийся мгновение назад, с высохшими конечностями и раздавшейся утробой. Ступив поближе, он застонал, переходя на рев, ухватился за клятвопреступника и разлетелся на куски, обдав все вокруг смрадными нечистотами.

Негодяй гнал лошадь из города, по-прежнему отплевываясь, отряхиваясь и понимая, что от мерзости и вони ему не избавиться. Дорога, знакомая с детства, вдруг стала сужаться. Ветви деревьев ожили и пытались подцепить его за одежды, за волосы, за ноги. Наконец, когда дорога превратилась в узкий мрачный тоннель из частых деревьев и непролазных кустов, им это удалось. Парня смахнуло с лошади.

Не чувствуя от страха боли, он пополз, порываясь подняться, продрался через кусты и побежал, низко пригибаясь к земле, словно опасаясь, что деревья вынули из почвы свои корни и преследуют его.

- Боже! Боже мой, спаси и сохрани! - прогорланил он и принялся читать молитву о спасении.

Слева раздался дьявольский хохот. Там стоял Мориц, однако теперь в его облике было намного меньше человеческого, чем в тех ходячих трупах, что бродили по Фреттену и разлетались ошметками.

- Ты призываешь того, чьим именем решил подтвердить свою ложь? Наивный, наивный мальчишка! Как бы ты не бежал, от возмездия убежать невозможно.

Что-то до боли сжало стопы, и парень упал, переломав ноги. Взвыв, он посмотрел прямо перед собой, где на поляне, среди сухой травы, возвышалось гнилое дерево. Это его корни повалили негодника и волокли к стволу необъятной толщины. Он увидел, что дерево представляет собой сотни или даже тысячи человеческих тел, сросшихся воедино, ноющих в муках, широко разевающих рты, желающих утолить жажду. Десятки полуразложившихся губ потянулись к его телу, и черные зубы впились в плоть. А Мориц стоял рядом, наслаждаясь страданиями и...

- Хватит! - с истеричным криком вскочил Виллем. - Кто дал вам право? К чему эта глупая неуместная шутка?

Путники недоуменно переглянулись. Николаус фон Граусбург поднялся, готовый в любую минуту вмешаться, что-то предпринять, однако понятия не имел, что и в отношении кого нужно предпринимать. Только Михаэль проник в суть переживаний Виллема.

- Успокойтесь, друг мой, - начал было он, но писарь подскочил к шпаге Николауса, сцапал ее и, определенно, вынул бы из ножен, если бы перевязь хитрым образом не опутывала ножны и эфес.

Бреверну стоило больших усилий вырвать шпагу и вернуть ее под присмотр Николауса.